Во всяком случае, для Смита спор положил конец сомнению: для себя он твердо все решил касательно значимости Роба и роли ЧКБО – и радовался тому и другому. И хотя он утверждал, что ему дела нет до «исполнительных» аспектов ЧКБО, на практике с тех пор, как они с Толкином виделись в последний раз, он уже успел кое-что написать. Среди его стихотворений были две небольших элегии, посвященных Гилсону: отголоски горя, а также и отклики на вдохновение, воспламенявшее и Толкина со времен «Лондонского совета». В одном из стихотворений утверждается неумолимо суровое представление о Божьем промысле: смерть Гилсона – это «в жертву пролитая кровь» Богу, замыслы и цели которого абсолютно непостижимы и «во славу» которого «мы гнет страстей и мук несем покорно». Второе стихотворение исполнено мучительной ностальгии:
Поговорим про безмятежный взгляд,
Про светлые ученые умы,
Про сумеречный предзакатный сад,
Где вчетвером прогуливались мы.
Не надо говорить про кровь и пот,
Про гром, и дым, и рознь, и пыль, и грязь
(Не мы ли видели, как Смерть грядет —
За валом вал, беснуясь и ярясь).
Давайте молча посидим втроем,
Пока пылает пламенем очаг,
Пускай гроза бушует за окном
И над стропилами густеет мрак.
А он, четвертый, тот, что в землю лег
Под мертвым деревом среди холмов
В чужом краю, вдали от всех дорог,
Покинет полк злосчастных смельчаков
И к нам вернется, памяти вослед,
Ведь слово, дело, дружеский союз
Навечно в сердце у него, и нет
Прочнее, крепче, нерушимей уз.
Итак, «четвертый» может возвратиться даже теперь и присутствовать на «посиделках втроем», и, по мнению Смита, ЧКБО останется цельным и нерушимым. Не мелькнуло ли тут и некое утешительное видение собирающихся вместе духов умерших – как Толкин изобразил в «Подзвездном Хаббанане»? Если так, то это впечатление смешивается с другим, более безрадостным: выходит, что «злополучные смельчаки» пребывают не в раю, не в аду и не в чистилище, но здесь, на земле, в могилах на поле боя у Соммы. Такое прочтение наводит на мысль, что к тому времени в душу Смита, как и многих его современников, заронились семена рассудочного отчаяния. Но между тем прежние убеждения оставались неизменны. При негласном благословении Гилсона ЧКБО будет продолжать рассказывать свои истории – не о войне, но о мире и о старых добрых временах.
А старые добрые времена отодвигались все дальше в прошлое. Отец Роба ответил на соболезнующее письмо от Толкина известием о том, что Ральфа Пейтона тоже больше нет. У. Х. Пей тон, старший из братьев, некогда «партийный организатор» ЧКБО, был жив и здоров – он работал в Бирме, в Индийской гражданской службе, а вот «Малыш» погиб 22 июля. 1-й Бирмингемский батальон