– Она слепа и глуха! – гневно сказал Тюрлюпэн и пожал плечами. Некоторое время он размышлял. Потом решил взять в собственные руки свое праведное дело, так как от этой старухи, он видел, нельзя было ждать содействия.
На левой стене, за колонной, висел образ, на котором изображено было поклонение агнцу. Перед источником живой воды преклоняли колени апостолы, папы, пророки и ветхозаветные патриархи. В золотую чашу стекала кровь из сердца агнца. Небеса разверзлись. Бог-Отец, с тройной короной на голове, простирал руки благословляющим жестом, и справа от Него, залитая солнечным светом, сидела Мария в синем одеянии.
Перед этим образом остановился Тюрлюпэн, и его пылкая молитва сливалась со словами священника, препоручавшего душу усопшего милосердию Господа.
– Не слушай его, – молился Тюрлюпэн, – не верь всему, что он рассказывает про меня. Он лжет. Я всегда был нищелюбив. Но это не нищий, он бездельник, и его сын прожигает жизнь с музыкантами и женщинами. Монету в восемь су я отдал вот той старухе, она ее заслуживает. Ты ведь видишь, она слепа и глуха.
Но не видно было знамения о прощении на размалеванном небе. Бог-Отец с неподвижным лицом смотрел на апостолов и пророков и на молящегося Тюрлюпэна.
– Он мне не внемлет, – растерянно бормотал Тюрлюпэн. – Он верит хромоногому старику, а не мне.
И, удрученный, вспомнил он вдруг о своем обете и о свече, которую держал под мышкой. Этой свечой он должен был умилостивить Бога. Сквозь железную решетку он заглянул в церковь, увешанную черными тканями и полную молящихся. Звуки «In resurrectionis gloria»[17] мощно потрясали своды. На главном алтаре и приделах горело много сотен восковых свечей, красных, желтых и синих, и в этом море света должен был исчезнуть его собственный бедный огонек.
– Ничего не поделаешь, – сказал он уныло, – придется мне заказать еще одну мессу за упокой этого старого негодяя, Бог настаивает на этом.
И он обратился к монаху-тринитарию, стоявшему в притворе церкви.
– Отец мой, – сказал он, – я дал обет отслужить мессу за упокой старика, которого там отпевают. Знаете вы его имя?
– Жан-Гедеон герцог де Лаван из рода Ла-Тремуй, – прошептал монах.
– Жан… Герцог… Не может быть! – крикнул Тюрлюпэн. – Я ведь видел его на мосту!
– Жан-Гедеон герцог де Лаван из рода Ла-Тремуй, наследственный наместник Иль-де-Франса, обершталмейстер Его Величества, всемилостивейшего нашего господина и короля, – повторил монах.
– Да упокоит Господь его душу, – пробормотал Тюрлюпэн в испуге и смятении и неуверенной походкой вошел сквозь открытые двери решетки, в церковь, где собралась вся французская знать.