Он достал из кармана платочек льняного «боккаччино» и сунул его Манчино под нос.
– Да, платочек и правда ее. – Манчино осторожно взял платочек мокрыми пальцами. – Я сам подарил его ей на именины со скляночкой душистой эссенции. Значит, она его обронила.
– Совершенно справедливо, и вы могли бы вернуть ей этот платочек с приветом от того, кто шел следом за нею, – предложил Бехайм. – Не стану отрицать, я бы с удовольствием повидал ее снова, очень она мне понравилась, и как знать, может, я тоже ей приглянулся. Только вот исчезла в один миг. Что она себе думает? Что у меня есть время бегать по всему Милану, разыскивая ее? По всем церквам да рынкам? Нет, я в Милане делом занимаюсь, мне не до поисков, так и скажите моей Аннетте!
– Кому, вы говорите, я должен сообщить, что у вас в Милане дела? – переспросил Манчино.
– Моей Аннетте, кому же еще, – ответил Бехайм. – Или ее зовут иначе? Могли бы, в конце концов, и назвать ее имя.
Манчино пропустил эту просьбу мимо ушей.
– Значит, пойдете к Боччетте и потребуете свои деньги? – осведомился он.
– Да, пойду и потребую, – с апломбом подтвердил Бехайм. – Завтра или в какой-нибудь другой день пойду к нему и улажу это дельце. Что же до девушки, которую мне, надо полагать, увидеть не суждено…
– Вы ее увидите, – сказал Манчино, и печаль на его лице уступила место злости. – Да, ведь я этому не могу воспрепятствовать. И запомните, что я вам скажу: боюсь, для девушки это кончится плохо. Но тогда и для вас тоже, вот что я скажу. А может быть, и для меня.
Д’Оджоно сказал правду: дом «У колодца» выглядел до крайности запущенным, казалось, он уже много лет стоит пустой, необитаемый, крыша худая, балки прогнили, труба обвалилась, штукатурка на стенах облуплена, кладка вся в трещинах, и сколько Бехайм ни стучал и ни звал, дверь оставалась закрыта. И когда он этак вот стучал, и ждал, и звал, и стучал, и опять звал, и опять ждал, взгляд его ненароком упал на зарешеченное оконце над дверью, и в этом оконце он увидел лицо, оставлявшее впечатление такой же запущенности и обветшания, как и дом, небритое и нечистое лицо мужчины, который внимательно наблюдал, как он до крови разбивает себе пальцы о запертую дверь.
– Сударь, что это значит? Почему вы не отворяете? – возмутился Бехайм.
– А чего вы расшумелись, вдобавок на чужой земле, и вообще, кто вы такой? – в свою очередь спросил тот.
– Я ищу некоего Боччетту, – объяснил Бехайм. – Бернардо Боччетту. Мне сказали, его можно найти в этом доме.
– Все ищут Бернардо Боччетту, – проворчал человек в окошке. – Очень уж многие ищут Бернардо Боччетту. Покажите, с чем пришли, тогда и впущу.