– Профессор прибег теперь к хлорэтилу.
– Вдыхания, вероятно? – заметил доктор Горский.
– Хлорэтил, – повторил молодой Каразек. – Надо исчерпать все средства.
– Говорили вы с врачом? – спросил инженер. – Может ли ваша кузина к завтрашнему дню оправиться настолько, чтобы принять посетителей?
– К завтрашнему? Едва ли, едва ли, – сказал молодой человек и покачал головой. – Врач думает… Я говорил с ассистентом, профессор, разумеется, очень занят, не имеет времени… Ассистент думает, надеяться можно разве что на чудо, и сестра тоже говорит, что, вероятно, она до утра не доживет.
– Ей так худо? – спросил инженер.
Господин Каразек поднял руки в жесте скорби и уронил их опять. Доктор Горский встал и взялся за шляпу.
– Вы уже уходите, господа? – спросил молодой человек. – Не повремените ли еще немного?.. Я думал, может быть, не откажетесь от чашечки черного кофе, это отнимет не больше двух минут, я сейчас распоряжусь… Что я хотел еще спросить: с кем из господ имел я честь… по телефону, если позволите узнать…
– Я вам звонил, – сказал инженер.
– Как могли вы знать, разрешите спросить… Я был совершенно, что называется, ошарашен. Да, она много курила, двенадцать, пятнадцать папирос в день, часто еще до завтрака. В наше время среди молодых барышень это не редкость. Моему дедушке это нельзя говорить, помилуйте, старик, скоро восемьдесят стукнет, весь еще в прошлом живет. Но как вы могли знать, что моя кузина непосредственно перед этим… И пяти минут не прошло… Вы меня поразили. Я даже подумал – вот удивительный человек, откуда он это знает…
– Дело объясняется очень просто, – ответил инженер. – Ваша кузина покушалась на самоубийство не добровольно, а под принуждением, это я могу вам уверенно заявить. За последнее время произошло три совершенно аналогичных случая вынужденного самоубийства. Во всех трех случаях, судя по всему, замешана была одна и та же особа, и методы были у нее во всех трех случаях одинаковые. Ваша кузина, стало быть, действительно попросила у вас папиросу непосредственно перед покушением?
– Папиросу? Нет. Об этом не могло быть речи. У нее на письменном столе стояла целая коробка папирос. Она попросила только гильзу, пустую папиросную гильзу.
– Гильзу! – воскликнул взволнованно инженер. – Разумеется, это нужно было предполагать. Пустую гильзу! Угадайте, доктор, с какою целью Ойген Бишоф захватил трубку барона? Еще один вопрос, господин Каразек. Вопрос, который вам, пожалуй, покажется странным: за последнее время говорила ли ваша кузина когда-нибудь о Страшном суде? Вы меня понимаете? О дне Страшного суда.