– Это мальчик нарисовал.
– Тот самый, который беглый?
– Тот самый. – Фросту и самому стало интересно, что там такое увидел старший следователь Самохин. Он вытянул шею, разглядывая рисунок.
– И что тут изображено? – спросил Самохин скорее себя, чем Фроста, но Фрост все же ответил.
– Я думаю, это Свечная башня. Есть такая на…
– Я знаю, – оборвал его следователь. – А рядом кто?
Фрост пожал плечами. Он бы посоветовал задать этот вопрос Василию, но подумал, что с пацана и так достаточно, поэтому решил промолчать. А Самохин тем временем вытащил из кармана плаща мобильный, сфотографировал рисунок с нескольких ракурсов.
– Где вчерашнюю потеряшку искали? – Обернулся к Фросту.
– Везде. В школе, на территории, потом пошли той дорогой, какой она обычно возвращалась домой. Я не понимаю…
– Этой дорогой возвращалась? – снова перебил его Самохин.
– Да.
– И вы проходили мимо этого места во время ваших поисков?
– Да.
– Не заметили ничего подозрительного?
Кроме того, что Мирослава зазомбовела и вздыбилась вот почти на этом самом месте?..
– Нет. – Фрост вдруг вспомнил, что в своих стараниях отыскать Василису Мирослава забиралась и в эти заросли тоже. – Совершенно точно – нет!
Неизвестно, сколько бы еще продолжалась эта неприятная беседа, если бы у Самохина не зазвонил мобильный: вякнул пару раз и заткнулся. Видать, не поймал сеть. Или поймал, но не удержал. Самохин бросил озадаченный взгляд сначала на экран телефона, потом на Фроста.
– Плохая связь. – Фрост пожал плечами.
Самохин молча кивнул, побрел прочь от реки, вверх по склону. Поднимался он неожиданно быстро и неожиданно ловко, не отрывая взгляд от экрана телефона. В вязкой тишине оврага его голос зазвучал неожиданно громко.
– Ну! Что выяснили?
Наверное, что-то выяснили, потому что Самохин прекратил свое восхождение и внимательно слушал собеседника несколько минут. Сначала слушал, а потом спросил:
– А родители почему не спохватились? У них дите малолетнее дома не ночует, а они что?
На сей раз объяснение заняло всего пару секунд.
– Ясно, – сказал Самохин мрачно. – Когда проспятся, допросите. Да, и мамашку, и отчима. Особенно отчима!
Фросту тоже все стало ясно. Ситуация была если не привычная, то точно узнаваемая. Родители бухают, а ребенок предоставлен сам себе. И если в случае с Василисой Гала хотя бы озаботилась ее исчезновением, то исчезновения этой несчастной девочки вообще никто не заметил. Разве только в школе. Теперь уже точно не в Горисветовской, а в самой обыкновенной сельской. А сколько еще в округе таких неприкаянных детей? Фрост знал, что много. Он посмотрел на свои затянутые в перчатки руки. Кости заныли, словно он был дряхлым старцем, реагирующим на смену погоды.