«Объясняется это распыленностью нашего сельского хозяйства. Если до войны мы имели около 16 миллионов крестьянских хозяйств, то теперь мы имеем их не менее 24 миллионов, причем дальнейшее дробление крестьянских дворов и крестьянских земельных участков имеет тенденцию не прекращаться. А что такое мелкое крестьянское хозяйство? Это – наименее товарное, наименее рентабельное и наиболее натуральное, потребительское хозяйство, дающее каких-нибудь 12–15 процентов товарности. Между тем города и промышленность у нас растут вовсю, строительство развивается и спрос на товарный хлеб возрастает с неимоверной быстротой. Вот где основа наших затруднений на хлебном фронте». Впрочем, ссылался он на Ленина, который в статье «О продналоге» писал: «Если крестьянское хозяйство может развиваться дальше, необходимо прочно обеспечить и дальнейший переход, а дальнейший переход неминуемо состоит в том, чтобы наименее выгодное и наиболее отсталое, мелкое, обособленное крестьянское хозяйство, постепенно объединяясь, сорганизовало общественное, крупное земледельческое хозяйство. Так представляли себе все это социалисты всегда. Именно так смотрит и наша коммунистическая партия» [343]. В этом же докладе Сталин, как и Ленин десять лет до него, выражает свое инстинктивное недоверие к крестьянам (а также незнание экономических законов), указывая далее в причинах кризиса «неблагоприятное соотношение цен на хлеб в сравнении с ценами на другие продукты сельского хозяйства, что ослабляло стимул к реализации хлебных излишков и чего, однако, не могла изменить партия весной этого года, не нарушая интересов маломощных слоев деревни» [343]. Разумеется, это чушь. Никаких хлебных излишков не было, потому что не было смысла выращивать столько зерна по столь невыгодной цене, в то время как больше доходов крестьянин мог получить в производстве других продуктов сельского хозяйства. То есть проблема была в ценовой политике государства, а не в злонамеренном сокрытии зерна. Бухарин смог это понять, но не Сталин. И не Бухарин победил во внутрипартийной борьбе, а Сталин. И доклад, который мы процитировали выше, был только прелюдией политики коллективизации и индустриализации. Вооружившись цитатой Ленина и дополнив ее концепцией Евгения Преображенского о «первоначальном социалистическом накоплении», о которой мы еще поговорим в следующей главе, Сталин и его сторонники начали проводить наступление на деревню.
О коллективизации написано много книг, и, казалось бы, что тут можно добавить нового. Но в нашем изложении истории социализма обойти ее стороной невозможно, не нанеся ущерба последовательности, поскольку следующие две главы посвящены индустриализации, а коллективизация с индустриализацией очень тесно взаимосвязаны. Укрупнение сельского хозяйства через экспроприацию частных хозяйств и насильственное объединение крестьян в колхозы с изъятием у них инвентаря, земли, лошадей и скота было настоящей трагедией. Хотя совместная обработка земли и использование общего инвентаря практиковались еще в годы нэпа (т. н. ТОЗ – товарищества по обработке земли), в годы «сплошной» коллективизации, т. е. в период с 1928 по 1937 г., советское государство перешло от косвенной поддержки добровольной коллективной деятельности к насаждению такого типа хозяйства силой, сопровождающейся ликвидацией землевладельцев и кустарей.