Весьма скоро юноша остался на площади совсем один. Он был бледен и мог в любой момент потерять сознание.
– Как ты? – Руслана бросилась к нему. – Мы тебе поможем!
– Не надо, – измождённо пробормотал он, – моя мать уже поплыла за хилером. Они скоро будут.
– Не надо ждать, – вмешался Озирис, – время дорого. Вы потеряли много крови. Я хилер. Позвольте, – он отстранил удивлённую Руслану и склонился над юношей.
Направив руки на рану, профессор закрыл глаза, и через мгновение его ладони заискрились. Юноша застонал.
– Да, это немного болезненно, потерпи, – успокаивающе произнёс Озирис.
Прошло около трёх минут, прежде чем рана окончательно затянулась.
– Ну вот, – сказал профессор, поднимаясь, – теперь потеря крови не страшна. Но вам надо поспать и набраться сил. Мы дождёмся вашу матушку и поможем ей донести вас до дома.
– Спасибо, – устало выдавил из себя юноша.
– Не знала, что вы хилер, – Руслана внимательно посмотрела на профессора, но тот лишь пожал плечами.
– Но за что с вами обошлись так жестоко? – Эмили ещё не вполне оправилась от увиденного.
– Я посмел во всеуслышанье сказать, что Актеон старый кретин. За инакомыслие теперь в Атлантиде наказывают казнью, – вяло ответил юноша.
– Вот оно что, – ахнула Руслана, – казнят за слово! Вот почему старуха с рынка постоянно причитала: «Великий Актеон, великий Актеон»!
– Да… А теперь быть мне всю жизнь калекой. Лучше бы отрубали головы, ироды чёртовы, – юноша нахмурил брови и прислонился головой к гильотине. – Простите, я устал.
– Да-да, это вы простите, что пристаём с вопросами, – Руслана с жалостью смотрела на юношу, и с каждой секундой в ней нарастало желание убить Актеона голыми руками.
Когда подоспела мать юноши, он уже спал. Она поблагодарила за оказанную помощь, и его, спящего, аккуратно понесли домой. Руслана смотрела на женщину с сочувствием – что ей пришлось пережить! Отчего-то его мать ей было жаль больше, чем самого юношу. Женщина была совершенно седой, хотя старой её назвать было никак нельзя. Лицо было серым и каким-то мёртвым, словно она запретила себе что-либо чувствовать.
Наконец они добрались до их жилища и бережно положили юношу на постель.
– Спасибо вам, добрые атланты, – устало произнесла его мать, – позвольте вас угостить чем-нибудь.
– Угостить? – оживился Пауль. – Я проголодался! Может, поедим, а?
– Пауль прав, – задумчиво произнёс Озирис, – надо бы набраться сил перед… тем, что нам предстоит.
– Неужто тоже удумали восстание устроить? – покачала головой хозяйка дома. – Тоже хотите хвостов лишиться?
– С чего вы взяли про восстание? – удивился Озирис.