– Цук, как преподаватель этого заведения я весьма тронут тем, что ты так мечтаешь предъявить все свои отличные оценки. Но должен тебе сказать, что оценки ниже чем “отлично” мы даже не рассматриваем. Вопрос в том, какие “отлично” мы принимаем во внимание. И мы не зачтем отличную оценку просто потому, что к нам пришел писатель, которому надоело сидеть наедине со своей пишущей машинкой и трахать своих подружек. Для тебя это, может, занятная перемена рода деятельности, но у нас в стране не хватает врачей, а в медицинских школах не так уж много свободных мест, и так далее, и тому подобное. Будь я деканом, я бы именно это тебе и сказал. Я не хотел бы объяснять твой случай опекунскому совету. Тем более так, как объяснил это ты. И учитывая то, как ты сейчас выглядишь. Ты в последнее время ничем не болел?
– Я просто с дороги.
– Сказал ты это так, словно в дороге ты был не три часа, а гораздо дольше.
У Бобби зазвонил телефон.
– Доктор Фрейтаг! … В чем дело? … Ну, давай, соберись. Успокойся. Ничего с ним не случилось. … Пап, я тоже не знаю, где он. … Он не умер, он просто вышел. … Давай приезжай в больницу, подождешь у меня в кабинете. Мы можем сходить в тот китайский ресторанчик. … Тогда смотри телевизор, я приду в восемь и приготовлю спагетти. … Мне плевать, что Грегори ест… Знаю, знаю, он прекрасный, чудесный мальчик, вот только мне плевать, поел он или не поел. И не жди ты больше Грегори. Ты рехнешься из-за Грегори. А знаешь, кто тут сидит напротив меня? Мой старинный соученик Цук. … Натан, Натан Цукерман. … Даю ему трубку. – Он протянул трубку Цукерману. – Это мой старик. Поздоровайся с ним.
– Мистер Фрейтаг, это Натан Цукерман говорит. Как вы себя чувствуете?
– Ох, сегодня неважно. Совсем неважно. У меня жена умерла. Умерла моя Джулия. – И он расплакался.
– Да, я знаю. Очень вам сочувствую. Мне Бобби рассказал.
– Сорок пять лет, замечательных лет, а теперь нету моей Джулии. Она на кладбище. Как такое возможно? На кладбище даже цветочка не оставишь – кто-нибудь да стащит. Слушайте, скажите Бобби… Он еще там? Никуда не вышел?
– Он тут.
– Пожалуйста, скажите ему. Я забыл сказать – мне надо туда завтра. Мне надо на кладбище, пока снег не пошел.
Цукерман вернул трубку Бобби.
– В чем дело? … Нет, папа, Грегори не может тебя отвезти. И мусор Грегори вынести не может. Нам повезло, что мы уговорили его встать утром и пойти на похороны. … Я знаю, что он чудесный мальчик, но нельзя… Что? … Конечно, сейчас. – Цукерману он сказал: – Он хочет что-то тебе сказать.
– Да? Мистер Фрейтаг?
– Цук, Цук… я только что вспомнил. Извините, я в ужасном состоянии, все забываю. Помните Джоэла Куппермана? Я вас тогда прозвал Джоэлом Купперманом, помните, тот мальчик, который во всех викторинах побеждал.