Распутин-1917 (Васильев) - страница 153

– Мне даже страшно спросить про источник вашей осведомленности, – тихо произнес Боткин, глядя в пол, – но я убедился в правдоподобности ваших предсказаний, поэтому…

– Вы хотите знать, как помочь выжить вашему августейшему пациенту? – перебил врача Распутин, нетерпеливо взглянув на часы. – Мой совет – хватайте в охапку его и девчонок и уезжайте как можно дальше отсюда. Инкогнито. Бегите сами и помогите бежать им. Здесь обеспечить их безопасность невозможно. Слишком много лиц, кровно заинтересованных в уничтожении фамилии, слишком большие деньги стоят на кону и поздно принимать какие-то другие меры.

– Вам надо сказать это государю, – твердо произнес лейб-медик, упершись взглядом в Распутина.

– Зачем? – удивился Григорий, – что нового я добавлю к тому, что знает уже каждая питерская мышь? Царь не ведает, что на него открыта охота? Полно-те! Это было понятно еще с момента знаменитого выстрела из пушки Петропавловской крепости в январе 1905-го…(***)

– Может и знает, но ему не хватает толчка, чтобы решиться на радикальные действия…

– Дорогой Евгений Сергеевич, – Распутин посмотрел на лейб-медика с сочувствием и грустью, – не пытайтесь спасти одержимых суицидом, они всё равно не будут вам благодарны. Сосредоточьтесь на тех, кто может пострадать безвинно. Честное слово – это более продуктивно и богоугодно.

– Вам всё равно придется встретиться с государем, – тихо повторил Боткин.

---------

(*) Статья из газеты «Русское слово» от 5(18) января 1917-го.

(**) Следственное дело большевиков. Сборник документов в 2-х книгах. Большевистская печать. Краткие исторические очерки. 1894–1917 гг. М., 1962. Попова С.С. Между двумя переворотами. Документальные свидетельства о событиях лета 1917.

(***) 6 января 1905 года на Водосвятие, на Иордане у Зимнего Дворца при салюте из орудий от Петропавловской крепости одно орудие оказалось заряженным картечью, и картечь ударила по окнам дворца, где находилось духовенство, свита Государя и сам Николай II. После этого события царь отменил свое решение остаться в столице встретить шествие рабочих и в тот же день уехал из Петербурга, оставив столицу на своего дядю – Великого князя Владимира Александровича. У организаторов «Кровавого воскресенья» оказались развязаны руки.

Февраль 1917го вьюжит, хлещет по лицу холодными ладошками, пробирает до костей сыростью с Финского залива, тащит по низкому небу караваны грязно-серых облаков. На Дворцовой площади – заветрие. Здесь ненастье успокаивается, тяжело вздыхает, как рысак после скачек, сварливо пихается в спину, но уже не пытается свалить с ног. Снег, зависнув над брусчаткой, устало ложится вдоль фронтона Зимнего дворца, выкрашенного в непривычный для глаз современного человека кирпичный оттенок. Царская резиденция кажется необитаемой – светятся лишь несколько окон в её восточном крыле. Дворец, здания Генерального штаба и штаба Гвардейского корпуса выдержаны в единой тональности: красный песчаник цвета запёкшейся крови, без какого-либо выделения колонн или лепнины, созданной позже, в советское время. Угрюмое багровое кольцо. Городовые по углам. Разъезды конно-полицейской стражи.