Распутин-1917 (Васильев) - страница 234

– Это кто чужой? – криво улыбнулся Соколов, – французы? Самая культурная и справедливая нация в Европе? Родина великих ученых и поэтов? Не-е-ет, ваше высокопревосходительство! Французы как раз свои! А чужое – это безобразное, расхристанное, ленивое, погрязшее в пьянстве и рабстве так называемое Отечество! Батюшку моего вспомнили? А я вам скажу. Когда возвращался из царской резиденции, он места себе не находил, метался по комнате всю ночь, руки заламывал и повторял, как оглашенный – «Здесь уже ничего не исправить! Господь, жги!»… Этой клоаке даже великие поэты говорили «прощай, немытая Россия!»…

– Лермонтов не писал эти строки, господин Соколов, – вздохнул Батюшин, – их авторство приписали ему «добрые люди». Впрочем, сейчас это неважно. Давайте на выход! И вас, Александр Фёдорович, по-о-опрошу!

Застывший как сфинкс Керенский, услышав своё имя, попытался выдавить улыбку, тряхнул головой, отгоняя розовую пелену с глаз, и рухнул в спасительный обморок…

Падение яркого трибуна, оказавшегося калифом на час, никто не заметил. Присутствующие солдаты и офицеры, услышав про какой-то приказ, касающийся их лично, плотным кольцом обступили Сталина, требуя ответа на самый злободневный после хлеба вопрос – о долгожданном мире и многомиллионной солдатской массе, пропитанной революцией, об армии, разлагающейся под давлением бытовых тягот, классовых противоречий и бессмысленной для солдат мировой бойни.

--------

(*) Описание Керенского в феврале 1917 позаимствовано у Суханова. Слова, сказанные Керенским в думе 14 февраля 1917 – исторически достоверные.

Военный атташе при русской армии полковник Нокс в конце 1916 года послал в Лондон обстоятельную оценку потерь и военных возможностей России:

«В войне убито уже более миллиона русских солдат. Еще два миллиона находятся в плену. Полмиллиона раненых заполняют госпитали. Полтора миллиона либо в долгосрочном отпуске, либо освобождены от несения воинской службы. Миллион солдат дезертировал. За время войны в России успело смениться три Верховных Главнокомандующих, несколько раз менялись командующие всех пяти фронтов и четырнадцати армий. С начала войны в пехотных частях сменилось от 300 до 500 % офицеров…»

Сосредоточившись на численных показателях, полковник обошел вниманием моральную составляющую, не описал боевой дух армии, а там дела обстояли ещё плачевнее.

Как писал генерал Деникин,

«народ подымался на войну покорно, но без всякого воодушевления и без ясного сознания необходимости великой жертвы. Его психология не подымалась до восприятия отвлеченных национальных догматов. „Вооруженный народ“, каким была, по существу, армия, воодушевлялся победой, падал духом при поражении; плохо уяснял себе необходимость перехода Карпат, борьбу на Стыри и Припяти»…