– Сентенция – хороший термин, – отметил Ганецкий, – это от английского «sentense»? Удивлён осведомлённостью о наших внутрипартийных делах и озадачен вашей личной политической платформой. Если ни в одной существующей партии для вас нет своих, тогда где же они?
– Они есть, но только общественно-политические образования тут ни при чем. Особенность России в том, что любая партия, создаваемая на её бескрайних просторах пытливым политическим умом, неизбежно делится на русофобов и русофилов с неотвратимой последующей смертельной схваткой между бывшими соратниками-единомышленниками. Поэтому в каждой партии у меня лично есть как друзья, так и враги.
– Смею вас уверить, что вы ошибаетесь! Нет никакой русской нации, а соответственно – не может быть ни русофобов, ни русофилов. Есть порабощенные трудящиеся и поработители – феодалы и капиталисты. Нации – буржуазная выдумка и будет отменена, как только мы уничтожим эксплуататоров, и восторжествует мировая пролетарская революция.
– И вы туда же?
– Что «и я»?
– Вы и ваши соратники, товарищ Ганецкий, не принадлежите к классу рабочих даже с натяжкой. Следовательно, когда восторжествует пролетарская революция, вы тоже подлежите утилизации!
– Не передёргивайте!
– Ничуть! Это вы закрываете глаза на опыт Великой французской революции, на последовательное уничтожение революционеров своими же соратниками. А теперь помножьте это на особенности русского бунта, бессмысленного и беспощадного.
– Мы учли печальный опыт санкюлотов, – буркнул Ганецкий, – поэтому никаких русских или французских бунтов не будет. По планете, отбрасывая затхлое прошлое, очистительным огнём прокатится Великая мировая революция, сметая эксплуататорские классы и отправляя в забвение сам термин «угнетение»!
– Браво! Прекрасно! – Распутин хлопнул ладонью по коленке и неожиданно легко поднялся с инвалидной коляски. – Ну и слава Богу! Предлагаю не ждать и сметать немедленно понемногу уже сейчас. Вы ведь лично согласны участвовать в ликвидации эксплуататоров, поэтому легко сможете вспомнить сначала фамилии подкупленных вами чиновников и суть сделки с ними, а потом названия банков и конкретных банкиров, осуществляющих столь значительные вливания в революционную деятельность, что перегреваются даже привычные каналы обналичивания и транспортировки валюты. Что их, сатрапов, жалеть-то?
– Больше ничего не хотите? – презрительно скривился революционер, сжав кулаки так, что ногти больно врезались в ладони.
– Больше? – притворно задумался Распутин, – пожалуй, хочу. Мне требуются пароли для управления анонимными банковскими счетами, открытыми для вас Олафом Ашбергом. Вам-то они больше не пригодятся, ведь Мировая революция уничтожит деньги, не так ли? А если нет денег, зачем же счета, тем более анонимные?