Меня спалили, точнее слова не подберешь. Осталась горстка пепла. Нужно развеять его по ветру, слиться с пейзажем, залечь на дно, пока секретные службы не позабудут обо мне окончательно.
Простейшие вычисления: мне сорок шесть, а фальсификатором я стал в шестнадцать. Тридцать лет – приличный стаж. Чудо, что я проработал так долго и не попался.
Знал, что мое бегство нанесет удар по сети Кюриэля, поэтому, сперва ошеломив, постарался успокоить Старика, пообещал оставить вместо себя двух толковых учеников на смену, чтобы Маттеи успешно продолжал помогать повстанцам во время моей вынужденной отставки. А испанским противникам Франко и вовсе нечего обижаться: я обучил для них стольких фальсификаторов, что им хватит с лихвой до моего возвращения.
Дети у меня совсем взрослые, захотят повидаться – пусть прилетают в Алжир. Я холост. Имущества нет. Лишь прикрою фотоателье на время и буду издалека платить за аренду лаборатории. Мсье Пёти все уладил, когда мне пришлось бежать в Бельгию. Уладит и теперь.
В конце декабря 1971 года я улетел в Алжир. Надеялся, что через год вернусь и вновь займусь подделкой документов. Но жизнь распорядилась иначе. В Алжире я провел десять лет и перестал быть фальсификатором навсегда. Я встретил прекрасную местную девушку, студентку юридического факультета, которая безвозмездно помогала Народному движению за освобождение Анголы. Лейлу, твою маму. И мне впервые по-настоящему захотелось начать жизнь заново, наслаждаться солнцем, покончить с тенью, бессонницей, страхами и подпольной борьбой.
Знаешь, теперь я частенько вспоминаю ту первую подделку. С тех пор прошло шестьдесят шесть лет. Мог ли я предположить, что простое удостоверение определит мою судьбу, изменит все безвозвратно. Движение Сопротивления для многих закончилось вместе со Второй мировой. У меня сложилось иначе. Беспрерывное сопротивление несправедливости, сегрегации, неравенству, расизму, нацизму, диктатуре длилось и будет длиться. Я принимал в нем участие в качестве фальсификатора.
Многие не понимают причин, по которым я продолжил борьбу после освобождения Франции. Если опасность больше не угрожает тебе лично, зачем рисковать жизнью, бояться ареста ради каких-то незнакомых людей, живущих на другом конце света?
Но мое служение международному освободительному движению – логичное продолжение событий Второй мировой. В 1944 году я увидел собственными глазами, как группка мужественных решительных самоотверженных людей побеждала смерть и дарила свободу многим. Нонконформизм – мощная сила, достойная уважения, если не нарушает прав человека, никого не унижает и не притесняет.