В конце концов я узнал правду. Эрнест – не просто еврей, он сын австрийского раввина, подпольщик с тринадцати лет, бывалый и заслуженный боец Сопротивления. Превосходный стрелок, не терявший хладнокровия ни при каких обстоятельствах, он быстро был замечен и продвинулся в подпольной иерархии. Ему поручали опаснейшие операции против нацистов. В данный момент он принадлежал к элитным частям французского Сопротивления, был одним из лучших снайперов, возглавлял боевой отряд, сам планировал и осуществлял нападения на немецкий генералитет. Еще он лучше всех заставлял доносчиков молчать. Непревзойденный мастер!
– Все очень просто. Стоит парочку устранить, – тут он показывал, будто стреляет в кого-то, – и остальные заткнутся. Не хотят ведь, чтоб их укокошили.
Мало-помалу раскатистый смех Эрнеста смолк. Мы опомнились, заметив, с каким недоумением наблюдает за нашей радостной встречей Морис Кашу, от чьих симпатических чернил я отвлекся. Вернулись к серьезному разговору. В искусстве подделки документов Эрнест не смыслил, поэтому угомонился, присмирел и только слушал нас с благоговением. Покуривал мирно трубку, пускал идеальные колечки дыма, складывая губы в форме «о». В спокойной обстановке Кашу продолжил экзамен на профессиональную пригодность.
– Водяные знаки подделать сможешь? А государственные печати? Способен удалить надпись с пожелтевшего документа так, чтобы не осталось светлого пятна? Умеешь «состарить» новенький?
Я отвечал «да» на каждый вопрос, хотя не всегда в точности представлял себе тонкости технологического процесса. Не сомневался, что в случае нужды соображу, придумаю что-нибудь, поломав голову над очередной трудностью. Я всегда справлялся. Нет ничего невозможного!
Гадал, к чему дотошный допрос. Был уверен, что это лишь вступление. Впереди более сложное ответственное задание. Действительно, через некоторое время Кашу глубоко задумался, опершись подбородком на сцепленные пальцы.
– Дело в том, что у нас возникли сложности со специалистом по фотогравюре. Поначалу он все выполнял безотказно и в срок, затем стал медлить, то и дело опаздывал, а теперь и вовсе отказался помогать нам. Мол, боится, как бы кто-нибудь из его подчиненных не донес в гестапо. Из-за него ряд акций Сопротивления под угрозой срыва. Ты все знаешь и все умеешь. Сможешь организовать отдельную лабораторию фотогравюры?
Я ровным счетом ничего не знал о фотогравюре. Однако не сомневался в своей способности схватывать все на лету и быстро обучаться. Поэтому я вновь ответил «да», поставив одно непременное условие: пусть прежний мастер ускоренным методом обучит меня своему ремеслу.