– Хорошо. Мой заместитель, Рене Польский, уговорит его и познакомит вас.
Итак, я шел обратно с тьмой поручений: подготовить новые бланки свидетельств о демобилизации (как всегда, большое количество в самый короткий срок) и ни много ни мало самостоятельно организовать с нуля лабораторию фотогравюры… А Морис Кашу, вполне довольный результатом наших переговоров, спокойно вернулся в Ниццу. Впрочем, его визиты в столицу участились, и через несколько месяцев он окончательно перебрался в Париж. Тогда мы по долгу службы стали видеться довольно часто.
В поисках пособий по фотогравюре первым делом я бросился на набережную Сены к букинистам. Один из них, окоченевший на весеннем ветру, продал мне два внушительных тома «Искусство фотографии» Л. П. Клерка. И с тех пор я с ними не расставался, перечитывал вновь и вновь.
На следующее утро постучался в двери лаборатории фотогравюры на улице Сен-Дени и спросил мсье Гумара.
– Пройдемте в мой кабинет, там и поговорим без помех, – шепнул тщедушный коротышка лет пятидесяти с крайне недовольным и испуганным видом.
Он потащил меня куда-то вглубь огромной мастерской со сложным внушительным оборудованием, где трудились более десяти человек. Заводской цех, да и только. Я успел заметить репродукционную установку с дуговыми лампами, офортные станки с широким талером между валами, шлифовальную машину. Кто-то наносил смесь бихромата и желатина на медную пластину, другой смывал с экспонированных пластин незасвеченный желатин теплой водой, третий помещал просушенные пластины в раствор хлорида железа для травления меди. Если Кашу ожидал, что я своими силами создам нечто подобное, не следовало мне его обнадеживать…
Между тем Гумар втолкнул меня в тесный чулан без окон и поспешно запер дверь на два оборота.
– Боюсь я своих работников, – едва слышно пожаловался он. – Тс-с! Ты их не знаешь. Эти душу бошам продадут за лишний кусок хлеба. Ладно, перейдем к делу. Мне сказали, ты мечтаешь освоить искусство фотогравюры. Нет, молодой человек, с наскока, дня за три, не выйдет. Я давно уже преподаю в Этьен, Высшей школе искусств и полиграфии. Три года студенты учатся у меня, три года проходят практику, а еще лет через десять, если есть талант, становятся мастерами. Есть у тебя в запасе лишние шестнадцать лет? Так я и думал! Не стать тебе гравером. Уж ты мне поверь.
– Я и не надеюсь стать настоящим мастером. Мне нужно всего лишь… освоить несколько простых операций. Зачем, не мне вам объяснять. К примеру, перенести изображение государственной печати.
– Тише ты. Сказал же, больше я им не помощник, слишком опасно. В мастерской одни доносчики, подглядывают, выспрашивают. Если печатаю ночью, могут заметить следы на валах станка. Повсюду предатели и шпионы. Ты сам на кого работаешь, Келлер?