Целый год, пока все узники лагерей не были освобождены, пока страны «оси»[19] не капитулировали, я подделывал германские военные удостоверения, паспорта, железнодорожные билеты, разрешения на проезд и трудоустройство. В первый же день мне предоставили необходимые образцы. А еще документы перемещенных лиц, чтобы засланные агенты, не знающие немецкого, могли выдать себя за добровольных работников Обязательной службы труда. Работа срочная, объем огромный, постоянная спешка и нервотрепка, так что я вновь забыл об отдыхе. Агентов не должны раскрыть ни в коем случае, тут требовалось особое внимание, изобретательность и сосредоточенность. Прежде мне не приходилось держать в руках немецкие удостоверения, само собой, возникли непредвиденные трудности. К примеру, водяные знаки: то матовые, то почти прозрачные на просвет. Или непривычная плотность гербовой бумаги, другие шрифты, другое качество типографской краски. Правда, теперь мне предоставили совсем другие технические возможности и денежные средства. Я мог заказать любое оборудование, какие угодно материалы. И все равно постоянно экспериментировал и что-то придумывал на ходу.
Я словно бы объединил и дополнил оснащение двух прежних лабораторий: одной, принадлежавшей «Шестерке» на улице Сен-Пэр, и другой на чердаке пансиона на улице Жакоб. На собственном этаже в Отделе информации и документации я устроил мастерскую фотогравюры и темную комнату для проявки снимков при ней. В другом помещении – типографию. В следующем – машинописное бюро для заполнения документов. Отдельно располагалась химическая лаборатория для изготовления красителей и обесцвечивающих реактивов. Отдельно – производство бумаги. Я торжественно перенес в специальную комнатку и мою любимую зингеровскую швейную машинку. На точно такой же папа некогда шил костюмы заказчикам в Вире. Я же заменил обычную иглу иглой от шприца и наносил ею перфорацию на заготовки гербовых марок, отпечатанных на клейкой бумаге. Получались дырочки нужного размера.
Не было и пяти утра, когда первые лучи солнца озарили мой номер в гостинице «Дуази». Я подошел к окну, посмотрел на бледное небо и странное облако, взъерошенное, растрепанное. Поспешно оделся, накинул плащ, выбежал на площадь. Ночью прибыли шесть новых агентов, которых готовили к заброске. Предстояло много работы в ближайшие дни.
Ежедневно возле гостиницы меня ожидал шофер. Он отвез меня в Генеральный директорат, остановил машину у самых дверей. Меня встретил майор Майе и проводил внутрь. Майор напоминал звезду американского кино: квадратный волевой подбородок, короткие гладко зачесанные черные волосы, идеальный косой пробор. Он лично руководил подготовкой военных разведчиков к высадке на вражеской территории. И теоретической, и практической. Даже ночевал в Директорате. Кроме него и нескольких дежурных в Отделе информации и документации в просторном пятиэтажном здании с многочисленными кабинетами по обе стороны длинных коридоров в этот ранний час никого не было. Мои владения и здесь располагались на последнем этаже. Я был там полновластным хозяином, если не считать одних постоянно запертых апартаментов: ключ от них хранился у майора. Мы вместе поднялись по лестнице и отперли дверь. Несколько спален, ванная, кухня. Только мы двое имели право входить сюда и общаться с людьми, которых здесь селили.