Прошло три дня. И в назначенный час я поднялся на чердак, в нашу лабораторию на улице Сен-Пэр. Шел сюда с улицы Эшоде и постоянно оборачивался. Никто за мной не следил. Верные Сюзи и Эрта были уже на своем посту, пришли раньше меня. К счастью, нас не обнаружили, не обыскивали, ничего не разорили. Но работы скопилось море.
Только дело пошло на лад, вбежал, запыхавшись, Выдра. Бледный как смерть.
– Полиция схватила Пингвина и детей!
Вскоре пришла и другая дурная весть. В Дранси привезли из тюрем неких «особо опасных преступников». Бруннер поспешно распорядился поместить их в подвал здания и приставил охрану. Вновь прибывшие напугали своим видом прочих арестантов. Изможденные, оборванные, все в шрамах, ссадинах и кровоподтеках. Человек тридцать, не меньше. Что за «преступники»? Откуда? Догадаться несложно. По описаниям мы быстро узнали своих товарищей, Эрнеста и других сподвижников Мориса Кашу.
– Зачем их отправили в Дранси?
И тут ответ прост. Нацистов теснили по всем фронтам, союзники приближались к Парижу, вот Бруннер и подсуетился. Решил лично заняться худшими врагами рейха, евреями из Сопротивления. Если бы их расстреляли в тюрьме, вся слава досталась бы местному начальству. А так Бруннер вернется к фюреру не с пустыми руками: мол, именно он уничтожил опасных заговорщиков. Бедные наши друзья! Первый же поезд увезет их в лагерь смерти. В «Пичипой». Злой участи не избежать…
– А что стало с Пингвином?
Через некоторое время нам сообщили, что его отправили в Аушвиц. И весь класс вместе с ним. Ни он, ни дети не уцелели…
Лето 1945 года. Люди понемногу возвращались к нормальной жизни, прерванной на годы. Однако война еще не закончилась. И я по-прежнему подделывал документы.
Когда Париж освободили, я добровольно записался в санитары и отправился на передовую. Мне хотелось приблизить конец войны, добить нацистов, хоть и без оружия в руках.
Военная разведка нуждалась в фальсификаторах, чтобы создать легенду агентам, засланным на вражескую территорию. Они должны были разыскать засекреченные концентрационные лагеря, где проводились медицинские эксперименты над людьми, прежде чем нацисты уничтожат следы преступлений. Кто-то из Сопротивления указал на меня. Назвал мое настоящее имя. Однажды в полевой госпиталь, где я служил, явились двое. Подполковник Поммес-Баррер, глава Отдела информации и документации при Генеральном директорате по исследованиям и анализу, иными словами при спецслужбе «Сражающейся Франции». И майор Майе, ведавший шпионажем. Отныне я стал подчиняться им и работать на разведку. Нас курировала также организация «Национальное движение военнопленных и перемещенных лиц» под руководством молодого военного – ему тогда не было и тридцати, – человека с ледяным взглядом, Франсуа Миттерана. Во мгновение ока я превратился в младшего лейтенанта, которого кормила и одевала армия. Меня поселили в гостинице «Дуази» на площади Звезды, мне выделили целый этаж в Отделе информации и документации, а еще предоставили персональный автомобиль с шофером. Я сделался важной персоной, фальсификатором на службе у государства с полным материальным обеспечением и перспективой карьерного роста. Настоящий разведчик должен соблюдать секретность и представляться вымышленным именем. Я сохранил свое, времен Сопротивления: Жюльен Адольф Келлер. А для родных, друзей, знакомых и товарищей по «Шестерке» оставался простым смертным, мелким министерским служащим, канцелярской крысой.