После тотальной слежки Папона бельгийская полиция производила впечатление самой беспечной и безобидной в мире. На улице я даже оборачиваться перестал. Однако расслабляться не стоило: нельзя без предосторожностей открыть дверцу автомобиля или распечатать посылку. Взрывчатку подкладывали и в Бельгии. Кровавые преступления Секретной вооруженной организации давно уже совершались далеко за пределами Франции.
Сразу по приезде без промедления пришлось возродить лабораторию с нуля. Катя стала моей помощницей, заместительницей, правой рукой. Художница, последовательница сюрреализма, она к тому же профессионально занималась реставрацией произведений искусства. Убежденная коммунистка. Родилась в Америке, бежала от маккартизма вместе с друзьями, Ман Рэем и Андре Бретоном, на пароходе. С самого начала присоединилась к сети Жансона, работала самоотверженно и неустанно. Катя заранее позаботилась о жилье для меня. Милое семейство с детьми, сочувствующее целям сети, выделило нам комнату в своей огромной квартире. Мы приходили утром, когда старшие были на службе, и успевали сбежать до их возвращения. Здесь я соорудил компактное оборудование, позволявшее нам трудиться как всегда, в режиме «двадцать четыре на семь». Купил небольшой фотоувеличитель и преобразовал его в аппарат для перенесения изображений на фотошаблоны. С тоской вспоминал мой любимый станок-пресс, оставшийся на улице де Жёнёр, и довольствовался портативным, печатавшим документы по одному за раз. Для плоской и объемной печати по-прежнему требовалось равномерно наносить на металлические пластины светочувствительный слой. Во времена Сопротивления, если помнишь, я изготовил центрифугу из велосипедного колеса. Новая получилась из проигрывателя для виниловых пластинок на 78 оборотов. Приладил внутри передаточный приводной ремень и смог регулировать скорость по своему усмотрению.
Вскоре, по понятным причинам, мы переехали. Один товарищ из сети снял для нас обширное помещение на улице де ла Луа. Позднее я узнал, что в том же доме располагалась конспиративная квартира «Красной капеллы»[50]. Масштабное производство фальшивых денег началось.
Из всех купюр я выбрал новую, в сто франков. Самую ходовую и востребованную. Ведь это небольшая, но существенная сумма. Стал подробнейше изучать фактуру бумаги, плотность, упругость, вес. Как она шуршит, когда ее мнут или расправляют. Какова она на ощупь. Чтобы воссоздать ее точь-в-точь, обошел все писчебумажные магазины в городе, подбирая образцы для последующей переработки. К счастью, на огромном оптовом складе мне попался целый рулон бумаги с похожими свойствами. Оставалось только окрасить ее, тщательно и осторожно, особыми красителями на спиртовой основе, боясь повредить при пропитке структуру, иначе она потеряла бы сходство с подлинными купюрами. А потом прогнать сквозь листопрокатный станок моего собственного изобретения, чтобы добиться нужной толщины и разгладить изображение. Наполеон в мундире бутылочного цвета с карминным воротником, с золотой вышивкой, задумчиво смотрел на Триумфальную арку. Номер банкноты обозначен черными рельефными цифрами. Сверху и по краям сложное переплетение музыкальных инструментов, листьев, цветов, фруктов, орнаментов всевозможных оттенков. Я ломал голову так и эдак, пока в них разобрался и нашел подходящие краски и тушь. Под конец занялся водяными знаками, невидимыми и очевидными. Они тоже оказались разноцветными. Несколько недель я бился над ними. Экспериментировал, тестировал. Конечный результат меня вполне устроил. Количество коробок с фальшивыми деньгами у нас на складе росло с каждым днем. Сначала набил одну, небольшую. Потом вторую, побольше. Третью. А там поехало…