А через несколько недель, в октябре 1968-го, в Мексике студенческая демонстрация превратилась в кровавую бойню[64]. Военные хладнокровно расстреляли сотни студентов. В газетах говорилось: триста убитых и множество арестованных. От моих сомнений не осталось и следа. Против такой жестокости стоило бороться все равно.
Вскоре приехал Маттеи с образцом мексиканского паспорта. Сотни людей бежали от преследований, и Жорж подготовил для них убежища. Мы широко распахнули перед ними гостеприимные двери Европы. Выпустили их на свободу.
1969 год. Уже шесть лет я работал на сеть Кюриэля и Организацию латиноамериканской солидарности при посредничестве Жоржа Маттеи. Жизнь вошла в колею, наладилась понемногу. Чрезмерный напор ослабел. Приходило обычно по десять-пятнадцать заказов, иногда больше, иногда совсем ничего. Ежедневный привычный труд: удостоверения личности, паспорта, права, пропуска, свидетельства, справки, всевозможные сертификаты. Ничего интересного.
Период покоя и равновесия. Но однажды солнечным летним днем ко мне в лабораторию постучалась Аннет Роже и привела подругу.
У меня с Аннет сложились особые доверительные отношения. Ведь это она познакомила меня с Франсисом Жансоном.
Когда участников сети разоблачили, ее арестовали одной из первых, в 1959 году. Она как раз передавала важный пакет представителю Фронта национального освобождения в Марселе. Несмотря на беременность, ее отправили в тюрьму Бометт. Предварительное заключение до начала процесса. Аннет – медсестра, и поэтому ей удалось подружиться с местным медперсоналом. Один санитар подменил ее анализы другими, взятыми у тяжело больной женщины. Экспертная комиссия выпустила Аннет под домашний арест. Процесс начался. Никаких иллюзий у нее не осталось: всем подругам давали по десять лет тюремного заключения. Она решилась бежать. Свернулась клубком в багажнике машины, обеими руками оберегая живот с ребенком от толчков. Ее перевезли в Швейцарию, затем в Италию, потом в Тунис. Здесь она работала в тренировочном лагере ФНО, оказывала психиатрическую помощь бойцам Народно-освободительной армии. Аннет заочно приговорили к десяти годам, как и остальных. После того как Алжир получил независимость, ей предложили высокий пост в Министерстве здравоохранения. Она согласилась и несколько лет там трудилась.
В последний раз мы виделись, когда Аннет забегала ко мне в лабораторию «на минуточку, извини, у меня еще два срочных дела». Она сильно запыхалась, едва перевела дух. Советские танки вторглись в Чехословакию, положили конец «Пражской весне», убили мечту о «социализме с человеческим лицом». Аннет спросила, помогу ли я чешским диссидентам тайно покинуть страну, спасу ли их от тюрьмы и смерти. Разве я мог отказать?