Рот: Давайте вернемся в мир Норы Барнакл, к тому, каким мир видится Норе Барнакл и ее сестрам – и тем, кто остался в Ирландии, и тем, кто ее покинул. Главная героиня почти всех ваших рассказов – самостоятельная женщина, стремящаяся преодолеть изоляцию и одиночество, или ищущая любви, или старающаяся избежать неожиданностей в рискованных отношениях с мужчинами. Вы пишете о женщинах, не зараженных никакой идеологией или, насколько я это вижу, не задумывающихся о необходимости занять правильную позицию в жизни.
О’Брайен: Правильная позиция – это писать правду, писать о том, что ты чувствуешь, вне зависимости от того, что скажет общество или какая‐то группа граждан. Я думаю, художник никогда не занимает позицию ни из практических соображений, ни от обиды. Художники терпеть не могут позиции и с подозрением относятся к ним, потому что, знаете, в ту самую минуту, как вы занимаете какую‐то четкую позицию, вы перестаете быть художником и становитесь журналистом или политиком. А мне нужна капелька магии, я не собираюсь писать трактаты или читать их вслух. Я изображала женщин в ситуации одиночества, отчаяния, часто в униженном положении и очень часто – жертвами мужчин и почти всегда в поиске эмоционального катарсиса, который не наступает. Вот моя территория, и я ее знаю досконально по своему опыту, который достался мне дорогой ценой. Если хотите знать, что для меня является главным источником женского отчаяния, то вот что: греческий миф об Эдипе и его анализ, предпринятый Фрейдом. Ведь влечение сына к матери никем не ставится под сомнение; но о том, что младенец-дочь испытывает то же влечение к матери, никто и помыслить не может, чтобы такое влечение могло быть реализовано в мифе, в фантазии или в реальности.
Рот: Но вы же не можете игнорировать изменения в «общественном сознании», которые, как говорят, были вызваны женским движением.
О’Брайен: Да, кое‐что изменилось к лучшему: женщины уже не имущество мужей, они заявляют о своих правах зарабатывать не меньше мужчин, о праве на уважение, не считаться «слабым полом» – но в сексуальной сфере ничего не поменялось. Влечение и плотская любовь возникают не в сознании, а под действием инстинктов и страсти, и в этом мужчины и женщины в корне отличаются. Мужчина по‐прежнему имеет больше власти и больше самостоятельности. Это обусловлено биологически. Удел женщины – принимать в себя сперму и сохранять ее, а задача мужчины – поставлять сперму, и в процессе поставки он тратит силы, а затем просто устраняется. Если она в каком‐то смысле насыщена, то он в прямо противоположном смысле опорожнен, и для восстановления жизненных сил он берет таймаут и сбегает. В результате возникает обида женщины на то, что ее бросили, пускай даже временно, и чувство вины мужчины за то, что он ушел; плюс, самое главное, сильное чувство самосохранения у мужчины с целью обрести себя и вновь самоутвердиться. Так что близость всегда относительна. Мужчина может помочь женщине помыть посуду и тому подобное, но его преданность ей куда как сомнительна, и он всегда глядит на сторону.