— А тебя?
Коко мгновенно замыкается. Она не знает, что и думать. Что значит жжение у нее в животе? И есть ли оно, или это только ее воображение?
— Нет, — серьезно отвечает она. — Но мне бы хотелось присутствовать при том, как ты скажешь об этом Екатерине.
Игорь задыхается, не находит слов. На газоне, прямо перед собой, он видит мячик, покрытый собачьей слюной, и волан, на который прилипло перышко. Несколько следующих секунд проходят в многозначительном молчании. Из садового домика разносится какофония хора попугаев. Невинные облака проплывают высоко над головой.
По пути в дом от Игоря и Коко веет холодом. С их кожи, с их одежды куда-то испарился весь жар.
Из всех детей Игоря Коко больше всего привечает Людмилу. Двенадцатилетняя девочка, как собачонка, бродит за ней по дому. Она прислушивается к разговорам Коко по телефону, выбегает за ней в сад, даже преследует ее в спальне, чтобы посмотреть, как та переодевается. И как раз в тот момент, когда Коко начинает терять терпение, Людмила, почувствовав, улыбается неотразимой улыбкой.
Коко хорошо понимает, что сделала Людмилу своей любимицей, но ее это не заботит. Она и не скрывает своей привязанности. В конце концов она же этой девочке не мать.
Екатерину обижает связь, которая установилась между ее старшей дочерью и хозяйкой дома. Она ничего с этим не может поделать, но отмечает, что Людмила больше времени проводит внизу с Коко, чем наверху с ней. Начинается никем не объявленное соревнование за привязанность девочки.
К чувствам Коко примешивается живое ощущение вызова. Их обеих радуют отношения, которые становятся все более теплыми. Коко позволяет Людмиле играть ее драгоценностями и примерять ее туалеты. Девочка восхищается, разглядывая ткани. Ей интересно, как ткань превращается в юбки и жакеты. Сам процесс зачаровывает ее, она хочет узнать все больше. И тогда в один прекрасный день Коко берет девочку с собой в магазин. Обратно Людмила возвращается сияющей, ей не терпится рассказать матери обо всех сказочных вещах, которые она увидела. А еще ей хочется показать наряд, который подарила Коко.
— Правда, она замечательная? — восхищается Людмила, демонстрируя черную кружевную накидку.
Екатерина натянуто улыбается. Шуршание ткани кажется ей зловещим. В движениях девочки, когда она кружится в новом наряде, мать улавливает инстинктивное кокетство, естественную сексуальность, что заставляет ее увидеть дочь в другом свете. Екатерину ужасает мысль о том, что Коко дает Людмиле такое воспитание. Эта стерва! И ее ребенок! Екатерина чувствует, как будто в нее вбивают кол и поворачивают его.