Коко понравилось, как горели волосы Людмилы. Она лениво поджигает кончик шерстяной нитки из клубка, но эта нить только плавится. Коко следит, как искра бежит по нити. Слишком быстро. Уничтожив около фута нити, огонек сдается. Внутри у Коко что-то сжимается. Будто бы это горят ее внутренности. Взяв ножницы, она отрезает сгоревший конец.
Коко каким-то странным писклявым голосом произносит, глядя на карточку с изящной надписью:
— Выходит, тебя пригласили, а меня — нет.
Между пальцами Игоря зажата сигарета. Ноги небрежно скрещены. Это о приеме, который намечается в Опере. Там будут все, кто принадлежит к миру искусства, включая Сати, Равеля, Пикассо и Кокто.
— Уверен, тебе бы там не понравилось, — говорит Игорь. — Там будет скучно. Просто болтовня знаменитостей мира искусства.
Голос Коко приобретает естественную глубину:
— Нет, это действительно не в моем стиле, правда ведь? Для меня чересчур интеллектуально. Чересчур изысканно. Мне не следует тебя компрометировать, ведь так?
— О чем ты?
— Они не приглашают торговцев. Я знаю. Ты не должен оказывать мне покровительства.
Игорь озадачен:
— Что ты говоришь?
— Я понимаю, когда меня ставят на место.
Ярость тона Коко провоцирует Игоря.
— Не говори глупости! Ты воображаешь, что тебя игнорируют, а это не так!
— Ты, конечно, не хочешь, чтобы я туда пошла.
— Неправда!
— Ты все еще не уверен, что хочешь, чтобы нас видели вместе, да?
Коко стоит у окна, ее кудри образуют ореол вокруг головы.
— Это абсурд! Я был бы рад, если бы ты пошла. Мне без тебя будет скучно.
— Тебе хорошо, когда ты втихую трахаешь меня, но вне дома ты должен находиться от меня не меньше чем в десяти ярдах.
Игорь в шоке от выражений Коко и смущен тем, как громко она говорит. Кажется, до нее не доходит, что в доме слуги, а наверху Екатерина. Ее лицо исказилось. Глаза и губы — словно прорези в плоской маске.
— Я повторяю, — подчеркнуто спокойно произносит Игорь, — думаю, что ты нашла бы все это нудным.
— Хорошо, — отвечает Коко. — Если все это будет таким нудным, полагаю, что и ты не захочешь поехать. — И, к удивлению Игоря, резко рвет приглашение.
— Что ты делаешь? — восклицает он.
Треск рвущейся бумаги. Губы Коко побелели от напряжения.
— Вот! Видел?
— Просто не могу поверить, что ты это сделала!
— Никому — ничего. — Голос Коко поднимается в высокомерной надменности.
— С моей стороны будет чрезвычайно невежливым не ответить на приглашение. — У него на скулах натянулась кожа.
Вежливо и сурово Коко говорит:
— Будет лучше, если ты позвонишь и все объяснишь. Скажи, что твоя жена больна и ты должен за ней ухаживать. Придется соврать.