Но когда его мутные глазенки глянули на меня, сердце в груди взорвалось, сочась счастьем, любовью, нежностью и лаской. По лицу текли слезы, я не могла наглядеться на него. Маленький, страшненький, красный комочек плоти был для своей матери самым прекрасным на свете! Все равно, что на свет он появился от насильника и подонка, это мой сын, первенец, самый лучший, самый любимый!
Каин, не сказав ни слова, вырвал его из моих рук и унес. Я сначала не поняла, подумала, что и у него проснулись естественные отцовские чувства к ребенку. Сын понял раньше меня — он запищал так громко, как только мог. И я, как любая мать, побежала на зов своего малыша, готовая защитить любой ценой. Но не успела.
Когда нашла Каина, мой сын был безжизненной куклой, которая лежала на алтаре, возведенном в честь жестоких богов, которые всегда требовали в жертву самое дорогое. Я упала на колени, глядя на синеющий трупик с раной в груди, из которой вытекали последние капли крови.
Не могу это вспоминать, до сих пор не могу! Прошли столетия, но боль такая же яркая, как в тот день. Та же ненависть сжигает мою душу. Хотя нет, теперь я еще сильнее ненавижу Каина. И живу только ради того, чтобы увидеть момент, когда он падет, когда его тело сожрет огонь, когда прах смешается с дерьмом! Это придает мне сил, позволяет открывать глаза по утрам, класть пищу в рот, проживать еще один день.
Светлая часть меня умерла вместе с сыном. Родилась новая Лилит. С каменным сердцем. С растущей силой. Настоящая демоница!
Ни одного из тех сыновей, что потом выносило и исторгло на свет мое чрево, я не любила. Первенец забрал способность любить с собой. Может, это мое наказание за то, что не сберегла его. А может, сердце закрылось из-за страха, что Каин способен и других детей отнять, убить, искалечить.
Лишь недавно моя душа оттаяла. Я против воли снова полюбила — встретив смертного. Он вскрыл мою душу, как устрицу, не успела и охнуть. То, что начиналось, как невинная забава во время очередного побега от Каина, вдруг взорвалось настоящей любовью — той самой, от которой не смог скрыться сам Люцифер, встретив свою Риэру.
Я хотела лишь немного тепла и страсти. Понежиться в том свете, которым ласкают глаза мужчины, когда ты для него дороже всех сокровищ мира. Отдаться тому, для кого ты — Богиня, сошедшая с небес. Поиграться и, когда надоест, бросить любовника на пике страсти, зная, что останусь лучшим воспоминанием в его жизни, наваждением, по которому он будет тосковать ночами, пока не одряхлеет и не испустит последний вздох.
А получилось наоборот. Это я тонула в его глазах, жаждала его до зубовного скрежета, мечтала о поцелуе, ловила каждое слово и в восхищении замирала, провожая его, такого красивого, взглядом, когда он медленно шел в воду. Сама пришла в домик, который он купил на берегу, и не выходила его несколько месяцев.