— продолжала та, находясь в каком-то благоговейном трансе. — Когда я проснулась, мой родитель тоже хотел
возвышенным(I) стать…
С одного взгляда было ясно, что мысли этой гусеницы куда-то в другую степь улетели.
— Я не возвышенный(I), — посто ответил Азар. — Мой дух только только пробудился.
Поглощая энергию этой башни он перешёл на ступень Истинного Воплощения(9). Гусеница, судя по всему, приписала ему уровень повыше.
— Да ладно?! — Тут же шарахнулась та. В её благоговейных глазёнках тут же заискрил шок. — Ты такое устроил… — пролепетала она. — Я же почувствовала!
На этом моменте она снова слегка дёрнулась.
— А… — протянула она. — Ну да…
— Что, ну да? — Выдернул её из этих раздумий Азар, пока она снова куда-нибудь не улетела.
— Просто, когда ты там сражался, я почувствовала, что сюда ворвался как минимум Верховный(II), — сказала она. — Что за чудовище ты воспитываешь, что от одной его ауры мне так страшно? — Переспросила она, посмотрев Азару на живот. — Тяжко тебе с ним будет, наверное…
— Это ещё почему?
— Потому что тебе придётся с ним поладить, — ответила та. — Я вот со своим родителем поладить не смогла, — улыбнулась та, вновь громко причмокнув. — Когда я проснулась он мне почти сто лет надоедал, — обиженно пропыхтела та. — А потом я его съела.
— Просто дух, да? — Ухмыльнулся Азар, вспоминая её недавние слова.
— Я не виновата, — начала протестовать та. — Он первый начал!!
— Ясно… — безразлично ответил Азар, но не мог пропустить мимо ушей эти слова.
Действительно, он ведь был больше не один. Он точно слышал биение ещё одного сердца. Теперь их было двое в одном теле, и хочет он этого или нет, но тварь в его Море тоже обладает разумом. Она живая.
У неё тоже есть цели. Тоже есть амбиции и нереализованные инстинкты. Судя по тому, что эта штука говорит, ему придётся со своим духом сладить. Если же нет, он просто будет этой ужасной тварью поглощён, ну или они оба уничтожат друг друга в длительной, изнурительной борьбе.
Для перехода на уровень возвышенного(I) требований было не то чтобы много. Небольшой шаг, который сделать было просто титанически трудно. И чем страшнее был дух, тем сложнее было этот небольшой порог преодолеть.
А что до него… кто как ни Азар знал, насколько его дух был страшен? Этот золотой дьявол никого себе ровней не считал. Ни живые, ни мёртвые, ни духовные, ни пустые, никому в этом мире он не позволил бы смотреть на себя сверху вниз. Напротив, ничто живое не смогло бы выдержать взгляд этого духа.
С чего это Азар решил, что он будет его слушаться? А что если в попытках прорваться через этот этап, золотой дьявол не станет даже пытаться его слушать? Что, если он вдруг перестанет подчиняться?