«Отцы-основатели» социалистического государства, в свою очередь, выступали в качестве разрушителей буржуазного политико-правового порядка, воспринимаемого в качестве архаического «мира насилия», с «отречением» от которого связывалось строительство «нового счастливого мира», в котором «кто был никем, тот станет всем» («Интернационал»), Классовая теория социального структурирования применительно ко всем историческим типам государств, предшествовавших социалистическому, использовала «шаблон», в соответствии с которым, начиная с появления первых государственных форм вплоть до формирования советской социалистической республики, общество было представлено двумя антагонистическими классами эксплуататоров и эксплуатируемых (рабовладельцев и рабов, феодалов и крепостных, капиталистов и тружеников). В контексте этого подхода в качестве народа выступали представители эксплуатируемых масс – «простой народ», отношения которого с эксплуататорским «господствующим» классом носили антагонистический (непримиримый) характер и не могли быть разрешены иначе, чем путем конфликта между противоборствующими классами, обусловленного непрерывно углубляющимся кризисом «верхов и низов». При достижении «точки невозврата», когда «верхи не могли, а низы не хотели жить по-старому», «запускался» революционный механизм межклассового конфликта, результатом которого являлось изменение общественно-экономической формации. На смену рабовладению следовал феодализм, который, в свою очередь, меняла буржуазная формация, являющаяся завершающей в истории эксплуататорского государства и предшествующая появлению советской социалистической республики, представляющей промежуточный этап на пути к коммунистической макроформации, где государство как форма социальной организации и публичной политической власти отмирает, уступая место общественному самоуправлению, осуществляемому в условиях Мировой Социалистической Советской Республики (Конституция СССР 1924 г.).
Используемый советскими идеологами метод отрицания «проклятого» прошлого, предполагал неприятие предшествующего «буржуазного» опыта, что предопределяло наполнение заимствованных в буржуазном политико-правовом лексиконе терминов и конструкций качественно отличным от аутентичного смысловым содержанием. В таком понимании советская социалистическая республика, советская конституция, народная демократия, социалистическое право и т. п. имеют общие с «буржуазными аналогами» только сами названия. С одной стороны, буржуазная республика и республика советская в одинаковой степени «отрицают» монархию. Вместе с тем советская социалистическая республика отрицает не только монархическую империю, но и свою буржуазную предшественницу (буржуазную Российскую республику 1917 г.). На смену буржуазной демократии, где власть принадлежит представителям господствующего класса – буржуазии – и где государство выступает аппаратом «порабощения и угнетения» бесправных социальных низов («простого народа»), приходит «народная демократия», в которой формой «власти народа» становится диктатура пролетариата. В Заключительном слове по докладу Совета Народных Комиссаров 12 (25) января 1918 г. на Третьем Всероссийском съезде Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов (Полн. собр. соч., т. 35) В. И. Ленин говорил: «Демократия есть одна из форм буржуазного государства, за которую стоят все изменники истинного социализма… утверждающие, что демократия противоречит диктатуре пролетариата. Пока революция не выходила из рамок буржуазного строя, мы стояли за демократию, но, как только первые проблески социализма мы увидели во всем ходе революции, мы стали на позиции, твердо и решительно отстаивающие диктатуру пролетариата»