Из дырявого окна за мной стали выпрыгивать мутанты. Три прыгуна, не переставая рычать и скалиться, пронеслись в метре от подъемника. Четвертый пролетел ближе, плечом, а потом и черепом стукнулся о перила и сполз за остальными. А вот пятый, самый толстый, что-либо не смог далеко прыгнуть, либо просто споткнулся об оконную раму, плюхнулся прямо на край люльки.
Платформу тряхнуло так, что меня аж подбросило на несколько сантиметров. Трос на той стороне со звонким щелчком лопнул, люльку перекосило, а второй канат натянулся и загудел. А потом рванул, кнутом полоснув по мутанту.
Пол ушел из-под ног. Платформа из горизонтальной приняла вертикальное положение и стала раскачиваться. Прыгун охнул совсем по-человечески и вместе с частью борта улетел вниз. Меня стряхнуло и как на очень скользкой горке, потянуло за ним.
Я ухватился в последний момент. Первые несколько попыток лишь замедлили мое падение, то совсем чуть-чуть пальцы промахивались, то только костяшками по металлу стучал. Порезал руку о край оторванной перекладины, сломал пару ногтей о рифленку, но когда уже ноги болтались за пределами платформы, все же зацепился за помятую, но крепкую боковую перекладину. Чуть не сорвался, когда сверху прилетел ящик с инструментами, и прошелся по плечу, зацепив ухо.
Зацепился и замер, выжидая, пока платформа перестанет раскачиваться. Косился на оставшиеся целыми канаты, вглядывался в тонированное стекло перед собой и молился. Чтобы тросы выдержали, чтобы никто еще не прыгнул сверху, или не выскочил, пробив тонированное стекло. Стоило платформе перестать качаться, как она просела, резко рухнув почти на полметра и опять зашаталась. На крыше должны быть какие-то противовесы, нагрузка на которые удвоилась и теперь только вопрос времени, как долго еще продержится.
Я медленно подтянулся и замер. Ощущение, будто по тонкому льду иду, только вертикально — движение, пауза, движение, пауза. Прислушался к хрусту, а, точнее, к скрежету, подтянул ногу. Сначала одну, потом другую и, наконец, смог встать, балансируя на металлическом профиле.
Главное — не смотреть вниз. Обманчивое чувство невесомости, пустота и вакуум давили нереальностью происходящего. Липкий холодный страх червячком бороздил извилины, все глубже донося мысль, что все — абзац котенку. Одно неверное движение и никаких кнопок: сохраниться и загрузить. Как мог, гнал все мысли из головы — если снаружи движение, то в голове одна неверная мысль и откроются чертоги разума для панической атаки.
Раньше считал, что самая страшная смерть — быть похороненным заживо. Думал, представлял, в кино видел — жуткое чувство запертого в ограниченном пространстве человека. Панику, что не можешь выбраться, что над тобой не только стенки ящика или гроба, а еще и тонна земли.