Ну и этого явного диверсанта с подводной лодки приволокли на заставу, где, в конце концов, выяснилось, что диверсант и вправду «зовьетский акадьемик», после чего его с почетом переправили на базу отдыха.
Между прочим, начинал свою работу в физике итальянец Бруно Понтекорво, которому в Советском Союзе быстро приделали отчество – Максимович, в лабораториях таких титанов, как Ферми и Кюри[9].
Я прошу прощения за то, что вступление в рассказ получилось затянутым, но мне придется сначала обрисовать ситуацию с птичьего полета, сперва напомнив читателю то, что он и так должен, по идее, знать со школьной скамьи…
Великие физики, начиная с Ньютона (все эти гюйгенсы, больцманы, максвеллы, фарадеи, вольты и прочие бойли-мариотты с гей-люссаками), когда-то построили великую физику для 8-го класса, которая к концу XIX века напоминала завершенное прекрасное здание. И считалось даже, что физика, как наука, вполне закончена, осталось уточнить мелкие частности – залепить мелкие трещинки в фундаменте, о чем юному студенту Максу Планку откровенно сказал его старенький профессор Филипп Жолли, посоветовав посвятить жизнь не физике, а музыке (Планк писал неплохую музыку и сочинял оперы), ибо в физике больше делать нечего, а музыка вечна. Известная история… Но потом, не без участия Планка из этих мелких трещинок и нестыковок возникла новая физика XX века. Оказалось, физика не только не была закончена, но и толком даже не начата!
И, кажется, сейчас мы находимся в такой же ситуации. Причем мелкие трещинки начали появляться в здании новой физики почти сразу после утверждения ее канонов – аж в двадцатые годы прошлого века. Едва новое поколение великих физиков, пришедшее на смену физикам позапрошлого века – Эйнштейн, Ферми, Кюри, Планк, Бор, де Бройль, Шредингер, Эверетт, Дирак и пр. – создали здание новой физики, как оно начало потрескивать. Хотя никто этого тогда не заметил и только-только к этим мелочам начали присматриваться сейчас, совсем или почти не веря в них.
Одной из тех маститых легендарных фигур, которые и стали приглядываться к мелким трещинкам в фундаменте, как раз был Жорж Лошак, приехавший в Россию к моему визави – доктору Ковалеву. Он приехал и увидел не трещинку в штукатурке, но трещину между мирами – миром физики XX века и миром физики века начавшегося.
– Есть такой уникальный журнал Nature, очень авторитетный, – рассказывал Ковалев, попивая простую воду без газа, пока я пожирал салат, первое, второе и компот. – Достоверность его статей базируется на том, что определенная часть редакции и нанятые рецензенты выезжают к авторам статей – если это теоретики, то к теоретикам, а если это экспериментальные результаты, то в лаборатории – и контролируют на месте достоверность. То есть как бы сами проверяют результат. В журнале Жоржа Лошака и Луи де Бройля было принято действовать точно так же, только он был не популярным, а строго научным. И моим рецензентом стал сам главный редактор «Анналов…» – Жорж Лошак, поэтому он и оказался в России. Жорж в 2002 году специально прилетел в Москву, выслушал мой доклад в Курчатовском институте при огромном стечении народа – человек четыреста было, отовсюду люди приехали… И вот только после этого он опубликовал нашу работу. Причем в силу беспрецедентности результата и одиозности работы дал ей немыслимое место – аж 46 страниц, львиная доля из которых посвящена методике, которая обычно сокращается. То есть все было опубликовано как в старые добрые довоенные времена – подробнейшим образом до деталей напечатан порядок проведения эксперимента, как именно и какой элемент исследовался, почему именно такой, с демонстрацией спектров и т. д. и т. п. Чтобы эксперимент мог повторить каждый.