Он слышал доносившиеся снаружи голоса, призывавшие его выйти. Спецназовцы не рисковали войти, поскольку дом был полон дыма, в котором невозможно было разглядеть их выдающегося детектива. Вдобавок к этому они же не знали — вдруг у Свонна спрятан на себе пистолет-пулемет и он расстреляет очередями первый десяток ворвавшихся в дверь.
Свонн и Сакс обливались потом, задыхаясь и кашляя.
Он наклонился к ней, словно собираясь укусить, а когда она попятилась, дернулся назад и вырвался из ее захвата. Перекатившись по полу, он присел лицом к ней. Сакс явно сильнее выдохлась и больше страдала — она стояла на коленях, сжимая одно из них. Глаза ее были полны слез от боли и дыма. Очертания фигуры напоминали призрак.
Но Свонну нужно было добраться до пистолета. Немедленно. Где он? Наверняка где-то неподалеку. Когда он двинулся вперед, Сакс яростно уставилась на него звериным взглядом, и ему показалось, будто на ее руках то появляются, то исчезают когти. Она поднялась на ноги.
Лицо ее исказила гримаса, и она схватилась за бедро, которое, как и колено, тоже являлось источником мучительной боли.
Нужно бить сейчас, пока она отвлеклась. В горло!
Свонн прыгнул вперед, и его левая рука устремилась к ее мягкой бледной шее.
И тут его руку пронзила боль, какой он не ощущал уже много лет, — от кисти до плеча.
Отскочив назад, он уставился на льющиеся сквозь пальцы потоки крови, на блеснувшую в руке женщины сталь, на полные спокойствия глаза.
Что… что это?
Сакс уверенно держала перед собой нож с выкидным лезвием. Свонн понял, что она хваталась за бедро вовсе не из-за боли, а для того, чтобы нашарить оружие и раскрыть его. Она даже не нанесла ему удар — он напоролся на нож сам, наткнувшись раскрытой ладонью на острое лезвие.
«Мой маленький мясник…»
Сакс попятилась, присев в позе вооруженного ножом уличного бойца.
Он оценил полученную рану. Лезвие прорезало до кости плоть между большим и указательным пальцами. Чертовски больно, но рана была, по сути, поверхностной. Сухожилия не пострадали.
Быстро вытащив «кайсюн», Свонн принял похожую боевую стойку. Однако вряд ли это можно было назвать настоящим поединком. Он убил ножом два десятка человек. Она, возможно, отлично стреляла, но нож не был ее главным оружием. Свонн шагнул вперед, держа нож лезвием вверх, будто собираясь освежевать подвешенную тушу.
Он ощутил приятное тепло рукоятки «кайсюна», его вес, тусклый блеск закаленного лезвия.
Свонн устремился к Амелии, целя ножом в низ живота и представляя разрез от промежности до грудины…
Но она не отпрыгнула назад, не повернулась и не побежала, как он ожидал. Она уверенно стояла перед ним, точно так же держа лезвием вверх нож, похоже итальянский, и оценивающе переводя взгляд с клинка на глаза противника и разные места его тела.