Комната смерти

Его встревожила вспышка света.

Что-то блеснуло вдали — не то белое, не то желтоватое.

С воды? С полоски суши вдоль мирного лазурного залива?

Но здесь ничто не могло ему угрожать. Прекрасный уединенный курорт — ни назойливой прессы, ни рыскающих врагов.

Прищурившись, Роберто Морено уставился в окно люкса. Видел он, увы, плоховато, хотя ему было около сорока. Пришлось подтолкнуть очки выше к переносице, чтобы всмотреться в сад, узкий белый пляж, пульсирующее сине-зеленое море. Прекрасное, уединенное… и хорошо защищенное место. В поле зрения не покачивалось на волнах ни одно судно. И даже если бы кто-то из недругов каким-то образом узнал, что Морено здесь, и, вооружившись, сумел незаметно пробраться через промзону на мысу, отделенном отсюда водным пространством шириной в милю, — все равно невозможно прицельно выстрелить с такого расстояния сквозь мутную мглу.

Никаких вспышек больше не было. Ничего не блестело.

«Ты в безопасности. Иначе и быть не может».

Однако Морено оставался начеку. Подобно Мартину Лютеру Кингу или Ганди, он постоянно рисковал. Таков был образ его жизни. Смерти он не боялся — боялся умереть прежде, чем закончит работу. В столь молодом возрасте ему предстояло сделать многое. Мероприятие, подготовку которого он завершил всего час назад, — довольно значимое, чтобы привлечь всеобщее внимание, — было лишь одним из десятка запланированных на ближайший год.

А впереди вырисовывалось еще более многообещающее будущее.

Коренастый мужчина в скромном бежевом костюме, белой рубашке и ярко-синем галстуке — чисто карибский стиль — наполнил две чашки из только что принесенного официантом в номер кофейника и, вернувшись на кушетку, протянул одну репортеру, настраивавшему диктофон.

— Молока, сеньор де ла Руа? Сахара?

— Нет, спасибо.

Общение шло на испанском, Морено свободно владел им. Он терпеть не мог английский, на котором разговаривал лишь при необходимости, но так и не сумел избавиться от акцента Нью-Джерси, отчетливо слышного в его родной речи. Звук собственного голоса вызвал воспоминания о детстве в Штатах. Об отце, который постоянно задерживался на работе и, в отличие от матери, не пил. Об унылых пейзажах и хулиганах из соседней школы. Но пришло спасение — семья перебралась в более приятное, чем Саут-Хиллз, место, где даже язык звучал мягче и изящнее.