«Придумайте образ для своего гнева. Некий символ, метафору».
«Да, конечно, доктор. Что посоветуете?»
«Это не мне решать, Шрив, а вам. Некоторые выбирают зверей, или злодеев из телесериалов, или раскаленные угли».
«Угли?» — подумал он тогда. Ну да, как раз то, что надо. Он уже представил себе образ живущего внутри его разъяренного чудовища. Ему вспомнился случай, когда он был подростком и жил на севере штата Нью-Йорк, еще до того, как сбросил вес. Он стоял перед осенним костром в школьном дворе, застенчиво поглядывая на девушку рядом. Вокруг них плыли облака дыма. Прекрасный вечер. Он придвинулся ближе, сделав вид, будто хочет избежать едкого дыма, и, улыбнувшись, сказал: «Привет». Она ответила, чтобы он не подходил слишком близко к огню. «В тебе столько жира, что ты можешь вспыхнуть». И ушла.
Самая подходящая история для психиатра. Доктору Фишеру она понравилась намного больше, чем история о том, что гнев проходит, когда он приказывает кого-то убить.
«Значит, Дым, с большой буквы. Неплохой выбор, Шрив».
Подойдя к кабинету, он заметил, что Рут стоит возле его стола. Обычно он встревожился бы, увидев кого-то, без разрешения вошедшего в его личное пространство. Но ее он допускал туда практически в любых обстоятельствах. Ни разу на нее не разозлился, чего нельзя было сказать о большинстве других, с кем он работал в НРОС. Он огрызался и даже орал на них, иногда швырялся каким-нибудь отчетом или папкой, но, как правило, не прямо в объект ярости. Рут такого никогда не вызывала — возможно, потому что у них установились близкие рабочие отношения. И все же он решил, что эта теория неверна. С Люсиндой, Кэти и Сетом они тоже были близки, но он часто терял контроль над собой, общаясь с женой и детьми. В итоге все закончилось разводом и воспоминаниями об испуганных взглядах и полных слез глазах.
Очевидно, Рут избегала его гнева потому, что никогда не давала для этого повода.
Нет, это тоже не выдерживало проверки. Мецгер мог разозлиться на кого-то, воображая, будто тот его оскорбил, или предполагая такую возможность. В голове у него все еще крутились слова — речь, которую он приготовил на случай, если его остановит полицейский по дороге в контору после футбольного матча Кэти вечером в воскресенье.
«Ах ты, долбаный коп… Вот мое удостоверение федерального правительства. Какого черта ты отвлекаешь меня от проблем государственной важности? Ты только что лишился работы, дружок…»
Рут кивнула в сторону папки, которую, судя по всему, только что положила на стол.
— Документы из Вашингтона, — сообщила она. — Только для вас лично.