Мари почувствовала их движение у себя на талии. Посмотрела ему в глаза, неловко улыбнулась. Музыка валила на Бурмина, бурля и шипя, как ледяная вода.
— Вот перед тобой все наши самые богатые землевладельцы, — показывал в толпу губернатор. — Шишкины. Несвицкие. Измайловы. Фон Бокки. Печерские получили здесь наследство, так что и они тоже. Про Бурмина теперь сказать не могу. Впрочем, гляжу, он с твоей женой танцует. Сам у него про его дела спроси. Ещё есть старая Солоухина, Бурмину тётка, нет, вру, бабка. Но от неё если добьёшься толку, я очень удивлюсь.
— А Болконский? Он здесь?
— Болконский! — со странной гримасой воскликнул губернатор. — Болконский уж давно в свете не показывается: года, знаете ли…
Но Облаков не понял намёка:
— А дочь вывозить? Я думал, у него дочь на выданье.
Губернатор приподнял плечи:
— Если у вас дело до старика Болконского, сами езжайте к нему в Лысые Горы.
«И бог вам в помощь», — мысленно добавил.
Облаков беззаботно скрёб ложечкой по хрустальным стенкам, когда Бурмин подвёл к нему жену.
Губернатор показал ей свои фарфоровые зубы:
— Надеюсь, вы после Петербурга не презираете наше провинциальное веселье.
— Как можно! Когда веселье такое радушное.
— Вот и господин Бурмин сегодня с вами согласится.
— Чудесный бал, но, боюсь, мне пора. Был очень рад.
Бурмин чувствовал, что время вытекало, как кровь из раны. Запахи одуряли. Голоса визгливо взвивались, как ракеты фейерверка.
— Уже? — удивился губернатор. — Ну нет, голубчик. — Продел свою руку под его: — Не отпустим.
Подмигнул Мари:
— Наши дамы мне не простят.
Та поспешно отошла.
— Прошу прощения, — настойчиво повторил Бурмин, — мне пора.
— Нет-нет, голубчик! — ласково повис губернатор. — Танцуйте, пока молоды. А после ужина, может, отпустим.
— Мне очень жаль. — Бурмин высвободился из гостеприимной длани. По телу пробегал озноб. Тело стало будто не по мерке: жало в подмышках, давило в шее.
Губернатор с весёлой миной глянул на него — и посерьёзнел:
— Вам нездоровится?
Бурмин покачнулся. Пальцы вцепились в руку старика. Щуплую, птичью. Вероятно, сделал ему больно, оттолкнул:
— Прошу прощения, — и ринулся туда, где над головами танцующих покачивалась, как корабль в шторм, дверь.
«Накидался», — добродушно порадовался вслед его шаткому ходу губернатор. Бал явно удался.
Мари сняла с локтя мужа свою шаль:
— Как мороженое?
Облаков хотел ответить: «Земляничное». Но взгляд его приковал быстро скользивший между гостями господин. Курс он держал на губернатора:
— Ваше сиятельство! Ваше сиятельство!
Осадил на скаку:
— Беда, ваше сиятельство.