Но платья! Платья надо было беречь. Других не было и не предвиделось.
Поёживаясь, вздрагивая от холода, стукаясь то локтями, то плечами, сёстры Вельде принялись высвобождаться из своих бальных туалетов. Переодеваться в ночные сорочки, заплатанные-перезаплатанные.
Мать посмотрела на чёрную чащу леса. Послушала привычные ночные звуки: шорохи, щёлканье, уханье. Волков, говорят, развелось — страсть. Ну да говорят также: волков бояться — в лес не ходить. А куда ж тогда прикажете податься бедной вдове да с тремя дочерьми на выданье?
В темноте тихонько воркотал ручеёк.
— Ну что сидите? — поторопила мать. — Михайла, мне всё нравится. Распрягай!
Старый кучер Михайла, их единственный крепостной, и так уж выпрягал крепенького мохнатого конька, их единственную живность. Без распоряжений отвёл конька по другую сторону, спутал ему на ночь ноги. Сам бросил тулуп под дубом, чтобы своим присутствием не смущать барыню и барышень. Стал раскладывать себе костерок. Вечерняя процедура была давно привычна им всем.
Сёстры по очереди спрыгнули с подножки, поднимая подолы: Катя, Елена, Лиза. Ноги сразу намокли от росы.
— А волки? — спросила Катя.
Елена вместо ответа, высоко поднимая над травой босые мокрые ноги, пошла к ручью.
За ней — Лиза со старинным сафьяновым несессером в руках.
Кате не оставалось ничего, как вздохнуть и пойти следом.
— Унизительно, — согласилась Елена, поболтала зубной щёткой в ручье, передала Кате, которая, ёжась, плескала в лицо холодную воду:
— А что делать? Замужество — единственный путь из… всего этого.
— Нищеты, назови как есть. — Катя окунула щётку в зубной порошок, принялась водить по зубам.
— Не только. А вообще, — поправила её Елена.
— Но ведь ты сама сказала: господин Егошин — противный, — возразила Лиза, остановив щётку в волосах.
— Ты чесаться закончила? — протянула руку Елена.
Лиза вынула щётку — подала сестре. Разобрала волосы на три пряди, стала закидывать их, плести косу.
— Противный. Но он хорошая партия, — расчёсываясь, пояснила Елена. — Что ж делать? Остальные выборы хуже.
— Какие остальные?
— Будто у незамужних их много. Монастырь. Или в гувернантки идти. Или приживалкой.
— Да, ужасно. — Катя сполоснула зубную щётку — протянула Лизе. — Тут и за козла пойдёшь.
— Я целовалась с ротмистром Савельевым, — сообщила та.
Сёстры разом обернулись:
— И как?
Вместо ответа Лиза принялась остервенело возить по зубам щёткой.
— Ротмистр Савельев тоже противный? — спросила Елена.
Катя закатила глаза:
— Мама говорит, у него сто душ крестьян. И жалованье. И он лоботряс.
— Так противный или нет?