Старая Гурула, что служила нянькой в семье Моров, пришла к своей племяннице ночью, а наутро домой вернулся хозяин — муж Полетты, Брисол-плотник. Мужик подивился рассказу родственницы, но и обрадовался тоже:
— Говорите, тетушка, жив наследник? Хорошо, ежели так. А то на шахтах уже поговаривают, что теперь кланы опять свару начнут. Драконов если не уважали, то боялись. А без них — толку не будет. Сколько старый Дракон еще протянет? Говорят, он за Бархатные горы ушел, ополчение на Альве собирать. Вернется — наведет порядок, да жить ему, говорят, осталось всего ничего, совсем больной…
— Жив малыш Эли, жив! — снова и снова повторяла Гурула. — Ежели дед вернется, то по первости пацаненку подмога будет. Да только вот что я вам скажу. За малыша Эли такие силы вступились, о которых лучше к ночи и не вспоминать. Так что он-то свое возьмет. А вот болтать об этом не стоит. Особенно со жрецами. Не помните, как эти святоши на горб лорда Альберта вечно косились?
— А что делать? — недоумевал Брис. — Надо же людей обнадежить. Я бы сейчас на шахту вихрем слетал, мужикам рассказал. Пусть знают.
— Нет, Брис, — испугалась Гурула. — Лучше проводи меня в Будилион. Как Эльрик велел — надо Серому Старику сказать. Помолюсь Нану-Милостивцу, может, и случиться что доброе…
На том и порешили. До храма добрались без приключений. Страху, конечно, по дороге натерпелись. Видели, как какие-то мужики, серые, как мыши, грабят загородную усадьбу Пантер, выносят из нее вещи, что поценнее, да грузят на подводы. На кряжистого мужика и толстуху, бредущих по дороге, воры не обратили никакого внимания. Ведь и Брис, и Гурула в дорогу специально оделись поплоше, чтобы сразу было видно: с этих взять нечего.
Несколько раз попадались им валяющиеся на обочинах трупы. Похоже что уторцев, да кто мертвецов поймет — вздулись на солнце, распухли… А однажды набрели Брис с Гурулой на труп какой-то бабы. Сразу видно, что перед смертью ее насильничали: юбки задраны до головы, голые ноги в крови.
Брис не выдержал, подошел, поправил подол, прикрыв мертвой стыд.
— И откуда только во времена безвластья вся эта погань наружу вылазит? — проворчал мужик.
Ночевали у знакомых Бриса, живущих неподалеку от дамбы. На следующее утро перебрались на северный берег реки и к обеду были уже в Будилионе.
Монахи, узнав, что они — богомольцы, а не за помощью в храм пришли, удивились.
— Даже и не знаю, что с вами делать, — сказал молоденький паренек в серой рясе, встретивший их у ворот. — Раненых да побитых везут и везут, все кельи в горе заняли, в тоннелях и клетях недужных кладем. Оно, конечно, до святого источника близко, да только не дело людям на камнях лежать.