Однако он не засел «в уголок у камина», ибо не мыслил жизни без литературной работы. Поселившись в уединенном доме в живописном уголке штата Нью-Гемпшир, он начинает писать «Автобиографию», в которой намеревается высказать все то, что не успел или не смог высказать до сих пор. У него есть что сказать, но не так-то просто это сделать в похваляющихся своим демократизмом Соединенных Штатах Америки. И Твен предупреждает, что «Автобиография» будет опубликована только после его кончины. Своим близким он говорит: «Я пишу из могилы. Только при этом условии человек может быть хоть сколько-нибудь откровенным».
Между тем «Автобиография» — это не просто жизнеописание писателя. И когда он говорит об откровенности, то имеет в виду не какие-то пикантные истории, касающиеся его личной жизни. Он высказывает свое мнение об обществе, в котором живет, о политике, о своем отношении к религии, поэтому и считает весьма опасной слишком большую откровенность.
В частности, приступая к написанию «Размышлений о религии», Твен отмечает в одном из своих писем: «Завтра я собираюсь продиктовать главу, за которую моих наследников и душеприказчиков сожгут живьем, если они рискнут ее напечатать до 2006 года — но я думаю, они не рискнут. Если я проживу еще три-четыре года, таких глав будет очень много. Издание 2006 года наделает немало шума, когда появится на свет. Я буду порхать где-нибудь поблизости, наблюдая за происходящим в обществе моих близких друзей-поклонников».
Эти строки датированы 17 июня 1906 г. Перечитывая их, уместно вспомнить о заявлении Клары Клеменс, что в посмертных публикациях произведений Твена его идейные позиции представлены в извращенном виде. Но разве не свидетельствует приведенная выдержка из письма, что писатель вполне отдавал отчет в том, что он пишет, какой резонанс вызовут его откровения среди тех, кому придется их читать. Вряд ли он опасался бы за своих наследников, если бы не понимал, что бросает вызов религии, навлекает на себя гнев церковников, которые подобного не прощают.
Закончив работу над «Размышлениями о религии», в письме к одному из своих друзей он пишет: «Четыре утра подряд я диктовал ужасные вещи, которые не прочтет никто, кроме вас, пока со дня моей смерти не минет столетие, — да и то не наверняка, но я очистил от них свой организм после того, как они много лет терзали и мучали меня, и это главное. Я чувствую себя сейчас заметно лучше».
Знакомясь с атеистической публицистикой Марка Твена, отчетливо понимаешь, почему свои заметки он назвал «ужасными вещами». В современном ему обществе они звучали кощунственно, ибо ниспровергали основы христианской религии, на которых покоилось это общество. Конечно, было бы неправомерно требовать от литератора строго научного подхода к религии, скрупулезного анализа христианской догматики. Твен — писатель и пользуется прежде всего художественными средствами, излагая свои мысли, рожденные в результате многих лет раздумий и наблюдений, сомнений и поисков. Многие из них могут быть спорны, но нельзя отрицать той логики, с которой Твен подходит к религиозным проблемам. Именно его логика оказывается самым весомым аргументом против непоследовательности, алогичности, противоречивости религиозного вероучения.