Разочарование французов было сильное, когда они увидали этот огромный город без жителей; все дома заперты, в том числе все магазины и лавки, без рынков, одним словом — они нашли мертвый город, так как немногие оставшиеся жители скрывались в подвалах и не отваживались выходить на улицу. К довершению разочарования завоевателей, огонь начал опустошать город с первой же ночи их вступления, и положение становилось таким, что сам Наполеон, отчаиваясь спасти покоренный город, предоставил его грабежу.
С этой минуты не было уже удержу. Ослабление дисциплины делало солдат совершенно глухими голосу их начальников: невзирая ни на пол, ни на возраст, грабя собственных своих соотечественников, они бросались на всякого, кто имел несчастье находиться на улице, отнимали у них одежду и особенно сапоги, неистово поступая в случае сопротивления. Я не мог воздержаться тогда от сравнения этой армии, составленной из стольких различных народов, которые, как дикие орды, столько раз наводняли и опустошали Италию.
Накануне того дня, когда начался грабеж, госпожа Флери, навещая одну из своих приятельниц, познакомилась с линейным капитаном господином Рульон<ом>, раненным в ногу картечною пулей; он хромал. Госпожа Флери представила мне его, он предложил нам свою защиту и без дальнейших разговоров поселился в доме. На другой день он привел своего лакея, притащившего с собою старые дрожки с фартуком. На этих дрожках была навалена всякая всячина, одежда, шубы, узлы, содержание которых я не мог отгадать. Снаружи, на одной стороне, висели гусь с старым петухом, с другой стороны — окорок, и все это имело очень живописный вид; но это прибавление числа лиц, которых я должен был прокармливать, не успокаивало меня в отношении моей провизии.
21 сентября старый лакей князя сообщил мне, что Тверская горит. Я передал это грустное известие жене. «Ах! Боже мой, Боже мой! — воскликнула она. — А несчастный Вели болен и не может двинуться с постели!» Вели был из наших самых близких друзей. «Поди, — сказала она мне, — ты найдешь дрожки, которые я дала капитану Рульону, чтобы съездить на ту сторону. Посади и привези сюда Вели».
Я поспешно накинул сюртук, взял свою палку и, пойдя по кратчайшей дороге по Новой Басманной, пришел к Красным воротам, настоящему месту ужаса и разрушения. Посреди улицы валялся труп человеческий, служивший пищею собакам, разбросавшим всюду его внутренности; рядом лежала мертвая старуха, обращенная лицом к земле; дохлые лошади, наполовину съеденные собаками, распространяли зловоние, — и ни единой живой души. Все жилища сделались жертвою пламени.