Я грустно шел к полуразрушенной стене, образующей угол улицы, как при повороте встретился мне пехотинец, который нес на плече четыре или пять пар сапог. Он кинулся на меня с криком: «Стой!» — «Что тебе нужно?» — «Отдай сапоги». — «Мои сапоги? Да ты богаче меня, у тебя их четыре или пять пар, а у меня всего только одна пара!» — «Мне все равно! — отвечал он нахально. — Они мне нравятся, и я хочу иметь их». — «Ты их не получишь». — «А кто ж мне помешает?» — «Я, черт возьми!» — воскликнул я, ругаясь не хуже опытного служаки и смотря ему прямо в глаза. «Ты француз?» — «Так же, как и ты!» — «В таком случае, здравствуй, земляк!» Он мне пожал руку и пошел далее.
Я продолжал свой путь и через несколько минут очутился против банка. В конце улицы я увидал несколько солдат, останавливавших редких прохожих и сажавших их на землю. Я понять не мог, что все это значило, как вдруг через улицу перешел полупьяный гренадер Старой гвардии, обнажил свою саблю и, подступая ко мне, сказал: «Эй, как тебя, эмигрант; давай сюртук твой и сапоги, я все хочу взять». — «Но, друг мой, я француз». — «Что мне за дело!»
Тогда я понял, что он не шутит. Однако я колебался отдать ему свой сюртук, и мне вовсе не нравилось возвращаться домой без сапог. Я старался оттянуть время, но гуляка начал терять терпение и направил уже свою саблю на мою грудь; я отвел удар палкою. Вдруг к нему на помощь подоспел его товарищ, отнял у меня часы, обшарил все карманы и забрал все, что ему приглянулось.
Но к величайшему моему удивлению, они внезапно переменились и из грубости перешли совершенно в мягкий и даже учтивый тон; эта перемена в моих приятелях произошла вследствие появления вдали трех всадников, генерала в сопровождении адъютанта и солдата.
Поравнявшись со мной, генерал остановился и спросил меня, русский ли я. Я отвечал ему, что я итальянец. «Что, эти господа отняли у вас что-нибудь?» — «Все, что на мне было, генерал!» Он пришпорил лошадь и вмиг догнал грабителей. «Негодяи! — закричал он им. — Разве город не довольно велик для грабежа, что вы нападаете на соотечественников?» Но так как они притворялись глухими, генерал отвесил ближайшему к нему солдату сильный удар плоскою частью сабли.
Они остановились и возвратили мне все, отнятое ими. «Все ли тут, сударь?» — «Все, генерал; я вам очень благодарен; но у меня есть еще большая просьба до вас, это — спасти мне жизнь, потому что господа эти стерегут меня и нападут на меня, как только вы исчезнете из виду». — «Не бойтесь, пойдемте со мной!» И он поехал по правой от меня стороне, адъютант — по левой, а солдат ехал сзади. «Вы говорите, что вы — итальянец. Почему же вы остались в России, когда знали, что объявлена война?» — «Но, генерал, живя долго в стране, имея семейство и дела, довольно трудно уехать, когда вздумается». — «Ба, это все отговорки». — «Нет, генерал, это истинная правда».