Между тем на паперти раздавался стук и гром. Поляки, отперши наружные замки у церкви, не могли отворить дверей, потому что они были заперты еще внутренним замком, от которого ключ им не дан был. Увидя, что они обмануты, в ярости и бешенстве бросились искать попа, перелезли через забор наш, ломились в сени, но везде было заперто. Я из любопытства остановился у забора и смотрел из-за угла, какое будет последствие этой тревоги. Поляки обежали вокруг нашего дома и с заднего крыльца вошли в дом, но везде было пусто. Собаки храбро защищали дом своего хозяина, но не устояли, бедные, завизжали от ударов сабли.
Я возвратился к своим в беседку, откуда, опасаясь преследования от врагов, мы удалились в каменный двухэтажный дом купца Калинина, куда со всех сторон сбегались несчастные, как в Ноев ковчег, от огненного наводнения. Нас препроводили в мезонин, откуда видна была вся окрестность, покрытая огненным потопом. Здесь предложили Сергию Ив<анову> снять с себя духовное одеяние, дабы не впасть в руки злодеев, которые преимущественно искали и ловили духовных, зная, что под их ведением хранились церковные сокровища. Сергий Ив<анов> принял совет и, надевая сюртук, горько заплакал, промолвя: «Вот уже 15 лет, как я сложил с себя это мирское платье, и теперь опять надеваю его. Буди воля Божия!»
Недолго мы тут сидели и еще не успели опомниться, как вдруг закричали нам снизу: «Спасайтесь, спасайтесь! Французы подъехали с фурою к дому и ломятся в ворота». Мы бросились на двор и побежали в противоположную сторону от ворот. С нами и перед нами бежавшие, оглядываясь назад, закричали: «Французы перелезли через забор, отворили ворота и въехали во двор».
Мы побежали скорее, от сего младенец на руках у сестры стал задыхаться. <…>
Лишь только мы выбрались со двора в переулок, тут встретили другую беду. Около 50 человек мужчин и женщин с детьми стояли на коленах; приклонили и мы колени пред французом, который гордо разъезжал с обнаженною саблею между рядами русских и требовал серебра: d'argent! d'argent!
Отсюда вышли на большую улицу и потянулись за народом, сами не зная куда. Наконец пришли на огород, среди коего стояла небольшая изба с одним окном, покрытая картофельной ботвою и огороженная с трех сторон, вместо забора, плетнем. Здесь-то мы решились укрыться от наступающей темной ночи и набегов неприятельских. Как в избе, так и около нее набралось уже много народу. Сергию Ив<анову> с семейством уступили место на лавке, а мне, за теснотою народа, досталось место на печи. Все сидели в темнице сей в великом страхе, с глубоким молчанием, как узники, ожидающие прибытия спекулатора