Брок стоит в дверях черной тенью на фоне белого снега, а потом вваливается в кухню, прижимая к груди тело сестры.
Айви тоже вся в крови. Ее светлая коса и мертвенно-бледные руки с безжизненными пальцами бессильно свисают вниз.
Эти пальцы, создавшие пресс-папье, глаза, смотревшие на меня, доброта, расцветшая под давлением… все это задуто в один миг, словно огонек свечи.
Я откидываюсь на спинку стула, переводя дыхание, и Лара присаживается на корточки передо мной, протягивая тазик с теплой водой. Я неистово соскребаю с рук кровь Филиппа, пока моя кожа не становится красной и шершавой, а ощущение магии не уходит прочь. Быстро поворачиваю запястья и по привычке осматриваю их.
Ни следа Фирна. Я испускаю глубокий, судорожный вздох облегчения.
Но когда поднимаю глаза, Ева смотрит на меня.
Я почти забыла, что она здесь. Что она сидит на корточках у стены и смотрит, как я применяю магию – магию, которой у меня, по моим утверждениям, нет. Лицо Евы тускнеет, словно солнце, заходящее за тучу, по мере того, как на нее снисходит понимание случившегося. На нем сменяют друг друга разные оттенки мрачности: ужас, гнев, разочарование, неверие. Но последней на ее лице отражается печаль.
Словно она увидела, как неизгладимое пятно ложится на что-то драгоценное, расползается во все стороны, что теперь даже и не вспомнить, какой эта вещь была когда-то. И остается лишь выбросить ее.
* * *
Спустя час с небольшим приезжают доктор Хольм, Лильян и Якоб; несмотря на холод, лица их покрыты по́том, а морды усталых лошадей заиндевели. Якоб едва успел завершить свое собеседование с доктором Хольмом, когда примчался Деклан, и они вместе бросились обратно в Херсхольм. Теперь вестибюль и главная гостиная кишат полицейскими, кремировщиками из морга и любопытными соседями из ближайшего поместья, расположенного в четверти мили отсюда. Филиппа на импровизированных носилках, сделанных из досок и простыней, перенесли наверх, в одну из свободных спален. Он впал в кому.
– А вы, госпожа Вестергард? – спрашивает начальник полиции, проталкиваясь из вестибюля в гостиную. Я узнаю двух полицейских: они были среди тех, кто остановил нас в тот вечер по дороге из Тиволи. – Вы ничего не видели?
Я переоделась в чистое форменное платье, и мы все постарались распределить между собой дела, которыми обычно занимались Дорит и Брок, но аромат орхидей не может скрыть запах убежавшего кофе. Я ставлю новый серебристый кофейник на сервировочный столик и располагаюсь так, чтобы слышать как можно больше.
– К тому времени, как я нашла их, нападавший уже скрылся, – отвечает Хелена. Она тоже переоделась в чистое платье, а пропитанный кровью наряд Лильян унесла, чтобы сжечь. – Должно быть, он заметил мое приближение и сбежал. Возможно, вам следует проверить больницы и лазареты. Вдруг кто-нибудь обратился туда с ранами, полученными в схватке.