В тот вечер я проскальзываю в постель и, когда Лильян задувает свечу, лежу, глядя в темноту.
– Лильян, – шепчу я. – Кое-что случилось, когда я штопала Филиппа.
Она мгновенно поворачивается ко мне.
– И что же?
– Там был кусочек стекла.
– Стекла? – шепчет она.
– Да.
– Где?
– В его ране.
Она резко садится.
– Чего я не могу понять, – продолжаю я, – так это как он там оказался?
Смерть словно бы сопровождает эту семью на каждом повороте. Сначала мой отец и другие шахтеры. Потом Ингрид, после того, как те люди, вероятно, пришли за камнем. Алекс Вестергард. Айви. А теперь сам Филипп тяжело ранен и находится на грани смерти.
Конечно же, такое количество смертей и несчастий не может быть совпадением?..
Именно Филиппа я сильнее всего подозревала до нынешнего дня, но на этот раз он оказался жертвой. И, если верить его рассказу, он едва не поплатился жизнью за свой геройский поступок. Защищая служанку, такую же, как я.
Если не обращать внимания на этот крошечный осколок стекла.
Лильян теперь говорит совсем тихо:
– Стекло? Ты считаешь, это могла сделать Айви?
– Именно об этом я думаю. Но он сказал, что пытался спасти ее.
– А разве он не мог солгать?
– Но зачем? Зачем, ради всего святого, ему было нападать на Айви? Это полная бессмыслица.
В течение долгих секунд я смотрю в потолок и молчу.
– Меня беспокоит кое-что еще, – говорю я, тревожно ворочаясь с боку на бок. – История, которую рассказал Филипп, не складывается по времени. Он уехал раньше, чем Айви. Так как же он мог застать нападение на нее?
– Не знаю. А Хелена тоже не видела нападавшего?
Ева была дома, в безопасности, и крепко спала, когда Хелена наткнулась на сцену трагедии. И это означает, что кроме нее и Филиппа никто не знает правды о случившемся сегодня. Есть только их слова. И никаких других свидетелей. А кое-кто другой мертв.
Лильян резко замирает, когда за дверью нашей комнаты раздается шум. Чьи-то шаги и скрип старых деревянных половиц.
Я резко сажусь, услышав стук в дверь. Лильян вскакивает на ноги, набрасывает халат и чуть приоткрывает дверь.
Луна светит достаточно ярко, чтобы я разглядела край Евиной ночной рубашки, выглядывающий из-под плаща. Она боком протискивается в комнату.
– Ева? – спрашиваю я, моргая и выпутываясь из одеяла.
– Мне нужно поговорить с Марит, – обращается Ева к Лильян тихим и напряженным голосом. Сначала она мрачно смотрит на Лильян, а потом поворачивается ко мне, лишь окинув быстрым взглядом комнату, когда я чиркаю спичкой и зажигаю свечу.
– Иди сюда, Ева, – приглашаю я, ставя свечу на столик. Усаживаюсь с ногами на кровать и похлопываю ладонью рядом с собой, но Ева остается стоять на расстоянии вытянутой руки. Лильян снова забирается под свое одеяло, пытаясь стать как можно незаметнее.