– Она проделала хорошую работу, – доктор склоняет голову набок. – Я никогда не думал о том, чтобы использовать магию при наложении швов на раны. Быть может, вы сообщите мне, когда больше не будете нуждаться в ее услугах?
Я отворачиваюсь прежде, чем Хелена успевает ответить; меня злит то, что он говорит обо мне, словно об инструменте: скальпеле или ножницах. Взяв корсет под мышку, я спускаюсь в подземный коридор, а потом выскальзываю в дверь черного хода. Мне нужно подышать свежим воздухом, вобрать немного жизни и красок. Я отпираю засов на двери оранжереи и брожу в тускло-зеленом свете по проходам между кадками и стеклянными шарами, вдыхая влажный аромат растений. Живых и цветущих.
Если бы Ингрид была со мной, может, она уже разгадала бы то, чего хотел от нас мой отец. Быть может, этот след был бы более отчетливым, а дорога – более простой, если бы я раньше додумалась обратиться в банк? Прошло десять лет, и хлебные крошки сдуло ветром, дорога стала кривой и прерывистой. В течение десяти лет люди умирали, менялись правители и целые страны. Возможно, я упустила свой шанс, и теперь уже слишком поздно? Сосредоточившись на том факте, что отец написал письмо Ингрид, а не мне, я не увидела того, что было у меня прямо перед глазами.
Я отыскиваю несколько старых банок из-под варенья и втыкаю в них черенки сиреневых пионов, сажаю в почву несколько свежих семян и слегка приминаю почву, словно делаю клумбу. «Жизнь, жизнь, жизнь». Это крошечный акт сопротивления, когда все вокруг меня как будто разрушается и умирает.
Вернувшись в дом, я расставляю банки на подоконнике нашей комнаты вокруг стеклянного пресс-папье Айви. Затем спускаюсь обратно и останавливаюсь на лестнице, услышав чьи-то голоса. Это два мужских голоса, которые доносятся из кухни, и ни один из них мне не знаком.
Я осторожно огибаю угол, все еще стряхивая с рук землю. У кухонного стола, громко прихлебывая жидкую овсянку, сидит мужчина с блестящими от помады волосами. Под его рубашкой перекатываются мускулы, лицо красное, как сырая говядина, а на боку, в кобуре, висит большой револьвер.
– Хелена наняла охранника, – объясняет Нина. – Его зовут Петер.
В ответ он в очередной раз громко хлюпает кашей.
Я смотрю на него и проскальзываю на свое место рядом с Раей, которая нервно дергается от каждого звука.
– Почему ты все еще здесь, Мальте? – спрашивает Брок у второго мужчины, в котором я только теперь узнаю лакея Филиппа. Брок сердито смотрит на всех поверх края кружки с кофе, но это больше похоже на признание поражения. Больше нет смысла пытаться выжить кого-то с моей нынешней должности. Айви все равно уже не сможет занять ее.