– Извини, Марит, – говорит Якоб, возникая позади нее и поправляя очки.
– Этот камень – не стекло, – тихо сообщает Лильян. Подойдя, она накрывает мои ладони своими. – Мы ошиблись.
Я ошиблась. Но этого не может быть. Наша теория была вполне осмысленной. Она связывала воедино все нити. Мои мысли мчатся подобно лавине.
– Вы уверены? – спрашиваю я, и голова у меня внезапно начинает кружиться.
– Он выглядит точно так же, как тот, что оставил тебе отец, – говорит Лильян. – Просто темнее. Под микроскопом видно точно такое же кристаллическое строение. Но это не стекло и не рубин.
Тогда… что дальше?
В глазах двоится, а разочарование настолько тяжело, что грозит раздавить меня. Король приезжает менее чем через неделю, а у нас нет ничего, что можно было бы предъявить ему. Никаких доказательств правонарушения. Может быть, их вообще не было. Может быть, я просто ошибалась. Может, я ошибалась с самого начала.
– Я отойду на минуту.
Мне хочется побыть в оранжерее, где так тепло, словно это сулит надежду и безопасность. Я ковыляю по облетевшей галерее и толкаю дверь. Здесь царит теплый, золотисто-зеленый свет, словно под самой поверхностью воды, пронизанной солнечными лучами. Закрываю глаза и вдыхаю запах зелени, пытаясь успокоить свое сердце и свой разум. Я была так уверена в том, что догадалась верно…
Якоб входит следом за мной.
– Марит, с тобой все в порядке? – сделав два шага, он оказывается рядом со мной и поддерживает меня под локоть; от этого прикосновения по моей коже словно разбегаются искорки. Но когда я поворачиваюсь к Якобу, его пальцы невольно сжимают ткань моего рукава, слегка приподнимая его край.
Мое сердце замирает.
Действительно ли я теперь вижу что-то?
– Я очень волновался, – говорит Якоб и обхватывает меня руками, словно только так может убедиться, что я действительно здесь. Его сердце неистово колотится в груди. – И это заставило меня осознать, что я должен тебе кое-что сказать.
Я чувствую снежно-хвойный запах его дыхания, его кожи. Я так близка к тому, чтобы ощутить долгожданный вкус его губ.
С тех, кто меры в ней не знает…
Он наклоняется и касается губами моей щеки.
С нежной, застенчивой улыбкой Якоб в нерешительности медлит, но потом подается вперед, чтобы поцеловать меня снова, в самый уголок губ.
«Марит, – отчетливо произносит мне на ухо Ингрид. – Кажется, я зашла слишком далеко».
И, вместо того чтобы поцеловать Якоба в ответ, я вздрагиваю. Он напрягается и отшатывается от меня так резко, словно обжегся.
– Извини, – сразу же выдыхает он. – Я думал… извини.