* * *
Холмы пестреют цветущими маргаритками, и дом Вестергардов высится за озером, которое сверкает, словно глыба полированного азурита. Дом был восстановлен, после того как сильно пострадал во время нашего сражения с Филиппом и его людьми. Выбитые стекла во всех окнах заменены и блестят на солнце, а с карнизов свешиваются белые камелии.
Внешний вид особняка теперь ничем не напоминает о том, что произошло в ту ночь. Улики исчезли так же бесследно, как растаявший весной снег, который намело в ту пургу. Рано утром, когда Филипп был мертв, а его сторонники обезврежены, метель понемногу начала стихать, и Якоб рискнул выйти наружу. Он послал срочное известие через соседских слуг, с которыми общался Брок, и в конце концов оно добралось до полицейского, занимавшего важную должность. Старший офицер, чей восьмилетний сын мог превратить молоко в масло, не пользуясь маслобойкой. Этот полицейской всего несколько часов спустя прибыл в особняк Вестергардов с маленьким, но вооруженным до зубов отрядом, чтобы забрать Мальте и выживших шахтеров.
Я не знаю, что с ними случилось, но офицер заверил, что тайна будет сохранена.
Официально же было объявлено, что все остальные погибли, заблудившись в метель.
Наша повозка присоединяется к череде карет, выстроившейся перед домом Вестергардов. Брок стоит на крыльце, чтобы сопровождать гостей внутрь, а волосы его зачесаны назад и смазаны помадой. Он отводит нас в сторону и обвивает мое запястье браслетом из живых ароматных гардений, а потом сует в нагрудный карман Якоба бутоньерку из таких же цветов. Затем ухмыляется нам и подталкивает нас в дом:
– Если вы опоздаете, Нина сделает из ваших шкур шляпы.
Мы с Якобом разделяемся, чтобы переодеться, и я бегом поднимаюсь по лестнице в комнату, которую по-прежнему делю с Лильян. Любой из нас теперь может в любой момент уйти от Вестергардов и найти другую работу, но пока не ушел никто. Я нашла семью, о которой всегда тосковала, и не собираюсь от нее отказываться. Но за восстановленным фасадом дома все еще таятся шрамы, оставленные той ночью, и скрыть их не так-то легко. Если пройтись по саду позади особняка, можно увидеть поминальные камни, установленные по Деклану, Рае и Айви. Нина хромает и ходит с тростью. На руке у Евы остался длинный и широкий розовый шрам. Иногда она носит его с гордостью, а иногда просит Лильян скрыть его. Разбитая голова Лары зажила, но порой она путается в словах. И время от времени я застаю Хелену за тем, что она смотрит в никуда, одиноко стоя перед портретом покойного мужа.