— Не отрицаю да, возможно, я не чужд старой, недоброй мизантропии. А за что любить букашек, копошащихся под ногами? Зато я ценю прелести жизни. Между нашими пристрастиями и вкусами разница, скажу вам, не малая, примерно как между «фифти» и «нинти».
— Под прелестями подразумеваете пресыщение извращениями, а под пристрастиями — непременное сколачивания капитала? — Восточный загнипиец старался отделываться короткими фразами, деликатно вдыхая амбре салона через носовой платок.
— Конкретно на данном промежутке существования я бы предпочел иметь долю побольше. А то знаю подобных лицемерных человеколюбцев, если под человеками подразумевать иностранцев с капиталом. Вот и сейчас прибежали к богатому дяде (повезло, на меня напоролись) загрести деньжат, так ведь, все равно, от одного Мусороса финансы перекочуют под крылышко другого, или, в предпочтительном для вас случае, сами в Мусороса обратитесь.
— Да куда мне — хватка не та, чтобы превратиться в акулу бизнеса, а чутья финансового вообще ни на грош не наскрести. Я уж лучше на «яблочки» для доморощенных Ньютонов потрачу, чтобы и прогресс налицо, и польза населению.
— А накормленная толпа рассыплется в благодарностях, как же. Заблуждение, характерное исключительно для востночно-загнипийских схизматиков, прямо тошно делается: все-то на чудо уповаете, все-то во что-то веруете, ортодоксы недобомбленные. Я вот ни на что и ни на кого не надеюсь, рассчитываю лишь на себя. Человек по внутренней сути глуп и слаб, всегда может подвести. Даже относительно умные и сильные рано или поздно ломаются, удачные династии туда же, дают генетический сбой, да что мне династии? Для меня существую один лишь я, самоличной, исключительной персоной. А вас, неисправимых идеалистов, столетиями учили, причем самыми радикальными способами, да все без толку! — Бледное лицо секретаришки раскраснелось от непривычного, когда дело не касалось денег, воодушевления. — Жизнь ни в грош не ставите, а во что превращаете — ни в одном цивилизованном языке подходящих слов не подберешь. Людишки ваши, чисто коты помойные. Поймаешь такого, помучаешь — казалось бы, враги до конца жизни. Он же, сволочь неблагодарная, подуется пять минут, хвостом махнет и опять на «кис-кис» отзывается, надеясь, что пожрать дадут.
— Вообще-то известно по детским опытам: коты царапаются. Вы своего, наверное, в перчатках истязаете?
— Котов уже не терзаю, возрос уровень потребностей, знаете ли. Да не о живности разговор, а о человеческом опыте, который типов вроде вас ничему не учит… что ж, тем привлекательнее чистоплюи в качестве добычи.