* * *
— Хоть вы и штатский, мистер, но чувствуется: пальца тебе в рот не клади. Сидите-сидите, давайте-ка без чинопочитаний, чего уж, подумаешь, какой-то четыреххвостый адмирал, многих наград полный кавалер пожаловал с визитом — эка невидаль. — Адмирал покряхтел и, не дождавшись от штатской подлюги ни малейшего признака уважения, вместе с тем и агрессии, набрался-таки решимости подсесть за привинченный вовсе не для пущей устойчивости к полу да к стене столик.
— У одних все получается — у других, гражданских мозгляков, ничего не выходит! Мы с вами принадлежим к первым. — С некоторым удовлетворением от проделанной работы осмотрел визитер посинелую физиономию штатского. В то же время невольно ощупал здоровущую повязку, не позволяющую окончательно отвалиться от головы ни за что, ни про что пострадавшему слуховому органу.
Штатский тоже непроизвольно дернулся, подержался за ушибленную левую половину лица. Та, удостоенная внимания, а еще прежде — примочек, выглядела настолько хуже правой, сколько в подростковом возрасте ее носитель задолжал боксеру традиционного цвета кожи до момента, пока нечаянно ни столкнулся с кредитором нос к носу в тупиковой подворотне. Но даже если постараться не обращать внимания на пострадавшую физиономию, хлюпик выглядел не лучшим образом — самый памятливый на долги, объегоренный народец вряд ли опознал бы по уныло-изможденным приметам и прежде весьма далекого от сибаритского блеска, гнусного секретаришку Мусороса.
Давно уже по мусоросовой наводке выявленный, задержанный, без суда и проволочек на шланго-датчики подвешенный, остался гнус, однако, благодаря привычной изворотливости, существовать далее, о чем впоследствии имел возможность неоднократно, не один десяток раз, пожалеть.
Ныне же, перевязанный, стреноженный, зафиксированный в позе кокона, чтобы даже плюнуть не исхитрился в сторону чиновного посетителя, напичканный на сей раз антиагрессивными препаратами секретаришка являл собой нечто вроде тикающей бомбы, действия взрывателей которой абсолютно неизвестны: столь мудреный хоровод из предыдущих и последующих психотропных коктейлей замутили как в реторте в многострадальном его организме.
— Ну, приятель, чего старое поминать? Что было, то было, и если ухо приживется, то обещаю: особо мучить тебя не станут, а лишь — как обычно… На-ка, выпей пока содовой, а будешь правильно себя вести — распоряжусь, чтоб «хангрид» граммов по «сэтэди» подносили — удовольствие нынче по карману лишь «солджерам» с выслугой лет, прочие «пиплы» от зависти слюной давятся.