– Чтобы потом как сыр в масле катался, а все ему кланялись. Экое горе. Жалеешь, поди.
Было бы лучше, не окажись у него Дара? Пахал бы землю, как все, гнул спину перед благородными и залетными одаренными да боялся, кабы чего не вышло. Неужели он просто капризный ребенок, не желающий видеть собственного блага?
– Нет, не жалею…
Не было бы у него Дара, не пришлось бы сегодня мысленно прощаться с жизнью. А что обошлось – так просто повезло. Когда-нибудь не повезет. Но пока – все кланяются, это правда. И золото можно не считать.
– Не жалею, – повторил он. Так или иначе, свой Дар он не променял бы ни на что. – Только и вам грех жаловаться: отстроились вон. Девок замуж выдали, слыхал, что удачно.
– С паршивой овцы…
– Деньги, поди, руки жгли.
– Эти – нет. А вот тот, первый, золотой…
– Щедро – за деревенскую-то бабу. Расстаралась?
Пощечина обожгла лицо, в голове зазвенело. Рука у нее всегда была тяжелая. И не боится ведь, что чистильщики озлятся. Или по старой памяти уверена, что ничего он ей не сделает? Так ведь и вправду не сделает. Хотя чего себе-то врать, слова могут язвить не хуже ножа, а он только что постарался ударить побольнее. За то, что самому сейчас хотелось выть в голос.
– Очень старалась! – ощерилась женщина. – Зенки блудливые выцарапать старалась, да не вышло. Золотой потом бросил: радуйся, холопка, что до тебя такой человек снизошел.
Ах, вот оно что… И в самом деле, за что его было любить?
– Надо было вытравить, – снова усмехнулся Эрик. – И золотой остался бы, и с пащенком возиться бы не пришлось.
– Травила, да живучий оказался.
Он на миг прикрыл глаза. Растянул губы в улыбке. Опустился на колени, коснувшись лбом земли:
– Что ж, спасибо. Вырастили, пристроили.
А что он не просил, чтобы его зачинали, – так кто о таком просил?
– Не юродствуй.
– Что ты. – Он выпрямился, все еще стоя на коленях, глянул снизу вверх, как когда-то. – Я совершенно серьезен. Могли ведь и приспать.
Приспать, оставить в сенях на холоде, пока не посинеет, не кормить, сунуть иголку в родничок – да мало ли способов? Эрик мысленно поежился и продолжил вслух:
– Творец велел почитать тех, кто дал тебе жизнь. – Хорошее слово: «почитать». Оно совсем не обязывает любить… – Если он был чистильщиком, значит, давно мертв…
Не попросить ли у Первого разрешения покопаться в архивах, чтобы узнать, какой отряд тогда закрывал здесь прорыв? Впрочем, что от этого изменится? В глаза тому чистильщику не посмотреть, не спросить, думал ли он, что творит. Впрочем, о чем Эрик вообще?.. Сколько было таких до него, сколько еще будет после. Взять вон хоть Гейра. А сам он, совсем недавно, когда остановился лишь в шаге от…