Марат еще более почувствовал в себе силы, жажда мести, жажда крови и утоления своей ненависти рождала в нем поток мощной энергии. Она возвышала его как волна, благодаря чему он мог, собрав и сконцентрировав всю эту силу, передвигаться по комнате без особого труда, все увереннее делая шаг и останавливаясь на долю секунды. Он глотал порцию воздуха, и делал еще движения.
— Да, я могу, я могу, — повторял он, снова и снова делая уверенный шаг на встречу своим целям и стремлениям.
Он стал сходить с ума, бред туманного сознания, месть в нем действовала подобно наркотикам, выбивала из его разума сознание и словно банку набивала в нем только ненависть, обиду. И не перед чем он не остановиться, пока не утолит в себе ненасытную идею боли, смерти и страдания, для него они стали символами для освобождения, для покоя, который он мог получить и заслужить только таким не легким путем. Это все больше подстрекало его на грех, который он не боялся, и который понимал, но в силу своего убеждения не желал останавливаться, а идти, идти вперед, делая очередной уверенный шаг и новый ход к финишу.
Марат распахнул окно, ворвавшийся в комнату поток свежего воздуха насытил его мощной силой кислорода, прохладный сквозняковый ветер прибавил ему сил, и он уверенной походкой направился к дверям. Он выглянул из своей комнаты, длинный коридор был пуст, ни врачей, ни медсестер, никто его не мог остановить. Он знал дорогу, так как однажды здесь уже был и знает, где он может выйти, чтобы покинуть это здание. Он шел к выходу, где его ждала свобода. Не замеченным миновав один коридор, спустившись на первый этаж, так же удачно пройдя пустой коридор, он оказался у выхода — центрального парадного крыльца, там и была основная масса народа, но никто его не останавливал, просто на него никто не обращал внимания. Всем было все равно, что здесь делает человек в больничной форме, прогуливается или возвращается в палату, никому было невдомек. Так он оказался на улице и уверенной походкой, счастливый оттого, что никому не попался, иначе в следующий раз его могли бы запереть, он подошел к пропускному пункту.
* * *
Света в это время была с Никитой, они прогуливались по Баумана, пили напитки из алюминиевых банок, держались за сомкнутые в пять пальцев ладони, и периодически целовались. На Баумана из динамиков расположенных у дверей салонов звучала музыка, мимо проходили влюбленные пары, парни и девушки, счастливые, влюбленные, радующиеся жизни, красоте города, наличию в карманах денег, и безразличные ко всему, только своему удовольствию. Так же вели себя и Никита со Светой, не обращали внимания ни на что, никто им не нужен был, ничто, они сияли от радости и счастья, они были вдвоем. Но сплачивало их не количество денег, что было в кармане и что предназначались для транжира, развлечений и удовольствий, нет, денег у них не было, но была любовь, любовь взаимная и разделенная на двоих, любовь божественная и возвышающая, любовь была, любовь есть. Для многих без денег любовь не делается, не получается, любовь — быть счастливыми вместе, а счастье бывает от денег, которые тратятся на увлечения, развлечения, от этого радость и любовь, объединяющая двух людей противоположного пола. Любовь по расчету — любовь и удовольствия для тела, любовь для души — счастье и радость, окрыляющая и возносящая к небесам, облакам, вершинам.