— А почему они все в лес не ушли? — спросил Коля — Ведь партизаны всегда в лес уходили.
— Нельзя было от моста далеко отлучаться.
— От моста?
— Мост был для них важнее всего. Наши войска наступали, приближались к городу, но когда войдут они в город, никто не знал. А партизанам поручено было взорвать мост, когда наши начнут штурмовать город, чтобы немцы на ту сторону не могли уйти. И они притаились здесь, в городе, и сидели. Больше всего боялись они, как бы их не захватили раньше времени, потому что, если их захватят, кто же взорвёт мост?
— Ну, и как же? — спросил Коля.
— Их захватили, — сказал Архипов угрюмо. — Ночью приходит сюда Виталий Макарыч и к вашему папе, за комод. Они поговорили там, за комодом, потом выходят оба. Николай Николаич поцеловал меня, и они ушли. Где-то они там собрались, в каком-то месте, а немцы выследили их и перебили.
— Всех убили?
— Восемнадцать человек, — сказал Архипов.
— А Виталий Макарыч?
— Он был ранен в голову и в руку, потерял сознание и упал. Они, видимо, приняли его за мёртвого. Утром он очнулся и дополз до деревни. Колхозники его спрятали, а когда пришли наши, ему в госпитале отняли руку.
Он замолчал и задумался. Солнце село, в пещере стало темно, и только седая его голова смутно белела во мраке.
— Но ведь мост всё-таки взорвали! — сказал Коля.
— Взорвали, — проговорил Архипов. — И как раз вовремя.
— Кто же его взорвал?
— Не знаю, — сказал Архипов. — И никто не знает. Вот это-то и есть самое удивительное.
Его, видимо, самого до крайности волновал вопрос, кто взорвал мост, потому что он вдруг подсел к Коле ближе, стал говорить торопливо и почему-то шопотом:
— Весь город уже знал, что партизан убили. Наши разгромили немцев в десяти километрах от города и гнали их прямо сюда, к реке. Все немецкие танки, и пушки, и грузовики со всех концов двинулись к мосту. Я сорвал одеяло с двери, стою и гляжу, и вдруг такой взрыв, что меня чуть не повалило. Я сам своими глазами видел, как два пролёта моста взлетели в воздух и этак медленно, боком шлёпнулись в воду. Пять месяцев я потом каждый день думал: кто взорвал мост? Спросить было не у кого. Но через пять месяцев является Виталий Макарыч, уже без руки, и, конечно, заходит ко мне. Я его спрашиваю: «Вы что-нибудь про мост знаете?» А он говорит: «Ничего». «Как же это, — спрашиваю, — мост сам собой взлетел на воздух?» «Если бы мы, — говорит, — это узнали, так мы тогда и всё узнали бы…»
— А что он ещё хочет узнать? — спросил Коля.
— Мало ли что, — сказал Архипов. — Ему видней. Он меня в тот раз спросил: «Ты чем собираешься заниматься, Архипов?» А я ему: «Мне всё равно: сыновья убиты, жена пропала, мне и жить незачем». Вот он и предложил: «Пойди ко мне работать, согласен?» Я сказал: «Вообще мне всё равно, а к вам пойду с охотой, потому что из всех, кто здесь с немцами боролся во время оккупации, и кого я знал, и кто мне был мил, вы один остались». И вот посылает он меня то на вокзал, то на пристань, к каждому поезду и к каждому пароходу, чтобы не пропустить одного человека, который должен приехать в город.