— Выходи! — сказал Стёпочка.
— Не могу. Я заперта.
— И давно ты там сидишь?
— Не знаю.
— Не знаешь?!
— Нужно её освободить, — сказал Коля Стёпочке. — Послушай, — крикнул он, — мы сейчас откроем!
— Не надо, — ответил голос снизу. — Он скоро вернётся — и вам будет худо. Уходите.
— Ну нет, мы не уйдём! — сказал Стёпочка. — Мы это дело выясним до конца. Ты кто?
— Настя. Теперь день или ночь?
— День! — крикнул Коля.
— Тогда он сейчас вернётся. Уходите.
— Мы никуда не пойдём, — сказал Стёпочка, — мы сейчас откроем.
— Открыть нельзя. Он унёс ключ с собой.
— Тю! — сказал Стёпочка. — Мы обойдёмся без ключа. Нет ли тут топора? — спросил он Колю.
Они обыскали весь домик, но ни топора, ни лома не нашли. Стёпочка принёс из сеней большое полено и стал колотить им по полу. Пол глухо гудел от ударов, но ни одна доска не поддалась.
— Зачем вы стучите? — сказала Настя. — Не надо стучать. Я люблю, когда тихо. Здесь было так тихо.
Стёпочка отбросил полено.
— Тебе, верно, скучно там одной в темноте? — сказал он, помолчав.
— Нет. Мне всё равно. Мне хорошо.
— Хорошо?!
— Хорошо, потому что его здесь нет. Он всегда брал меня с собой, когда уходил в город, и держал за руку. А теперь он стал бояться, как бы меня у него не отняли.
Она говорила удивительно спокойно, как будто всё это касалось не её, а кого-то другого.
— А кто он? — спросил Стёпочка.
— Дядя.
— Твой дядя?
— Он говорит, что он мой дядя. Но он вовсе не мой дядя. Он велит мне называть его дядей.
— А ты давно у него живёшь?
— Давно. С тех пор, как мою маму убили немцы. Мы жили далеко-далеко отсюда, в хорошем городе, где всегда тепло. Когда маму убили, я поехала сюда искать моего дядю.