«Обязательно напишу ей ответ», – решила она и бережно спрятала фотографии в один из альбомов.
Поздно вечером позвонил Максимов. Лера, хоть и ожидала его звонка, лишь только услышала в трубке знакомый энергичный голос, почувствовала легкую дрожь в руках. Сможет ли она перехитрить его, до конца сыграть роль, не выдав себя, не показав виду, что знает о нем правду?
– Как дела? – мягко спросил шеф. – Надеюсь, ты сумела отоспаться?
– Не совсем. – Лера вкратце поведала ему про поход в роддом.
Она напряженно ожидала реакции Максимова на свой рассказ, надеясь услышать в его голосе что-нибудь, указывающее на существование между ним и Светланой некой тайной связи. Но тот воспринял известие о родах весьма вяло и, ограничившись парой ничего не значащих фраз, перевел разговор на другое.
Он повторил то, что говорил сегодня утром: с завтрашнего дня она может работать как раньше, без надзора Анны, выписывать назначения, вести документацию. Но теперь они будут регулярно встречаться на той самой квартире, в которой Лера провела сегодняшнюю ночь.
– Завтра после работы поедем туда вместе, – сказал Максимов, и его голос постепенно утрачивал спокойствие, становился глуховатым и напряженным. – Знаешь, как долго я мечтал об этом? Очень долго. Но теперь все будет хорошо, правда? Правда, девочка?
– Да. – Лера услышала себя словно со стороны: голос уверенный, спокойный, не дрогнувший ни разу. Она машинально глянула в зеркало и увидела холодное, будто окаменевшее лицо.
– Вот и отлично, – произнес Максимов. – Тогда до завтра. Спи спокойно, моя радость, и ни о чем не думай.
Она повесила трубку, медленно зашла к себе в комнату, села на кровать. Взгляд ее, точно магнитом притянутый, остановился на прикрепленном кнопками к стене рисунке.
Нет ничего в этой счастливой, совсем юной девушке, улыбающейся с тонкого альбомного листа, от той, кого Лера только что видела в зеркале.
В отражении усталая женщина с пустым, ничего не выражающим взглядом. Она не знает, что такое любовь, и не желает знать. Ее судьба – это ненависть: к себе самой, к тому, кто воспользовался ее ошибкой и сумел поработить, ко всей своей жизни.
Лера подумала мгновение, а затем решительно протянула руку и сняла портрет со стены. Хватит! Незачем ей смотреть на него каждый вечер и утро, и вообще всякое мгновение, как только она оказывается поблизости! Не было этого рисунка, ничего не было! Она все забудет, вытравит память об Андрее, чего бы ей это ни стоило.
Ее пальцы с силой сжали листок, на секунду замерли и затем рванули тонкую бумагу. Еще, еще, пока не посыпались на ковер жалкие белые клочки. Ей казалось, что она рвет не рисунок, а свою жизнь – безжалостно разрывает на кусочки свое сердце, но она не останавливалась, а продолжала терзать бумажные остатки.