— Лыжи бы надо взять! — по-хозяйски подсказывает он Шумакову.
— Надо, куда без лыж… — покорно соглашается тот.
— Бензопилу возьми. Они, елочки, теперь от комля на третьем бревне выходят.
— Можно и ее, на всякий случай.
— Веревку надо. Чем будем увязывать?
— Возьмем, Кузьма Мартынович, возьмем… — ровным басовитым голосом обещает Шумаков.
По указанию шофера Сашки, он меняет на машине колесо, крутит ключом гайку и не видит снисходительной улыбки Хацкина.
— Так нету этого! — с радостью сообщает Хацкин. — Склад на замке, ключ у Мымрина, а Мымрин в городе зуб дергает!
— Вот, ежики-чижики! — медленно разгибается Шумаков. — Где же возьмем?
— Придется ко мне заехать. Может, найдем, — приопустив глазки, скромно говорит Хацкин.
— И бензопилу? — удивляется Шумаков.
— И ее… купил недавно в рабкоопе.
— А вертолета у тебя, Кузьма, нет? — вмешивается Сашка. — Мы бы на нем — взжик! — к каждой елке персональный подлет.
— На очереди стою… — шутит Хацкин, и они смеются, глядят на Шумакова, который не может так же легко, как они, посмеяться. На очереди у него не вертолет, а две пары валенок для своих детей. Жене Ольге он уже второй раз сам чинил сапоги, и сколь она в них еще проходит — неизвестно.
«Ей бы тоже надо валенки купить…» — думает Шумаков.
Колесо на автомобиле заменили и поехали сначала к Хацкину. Изба у него возле речки Чарги, где сделана запруда. Тесовые ворота, крытый двор с глухими бревенчатыми стенами. По улице возле дома из толстых плах проложен тротуар — все сделано добротно, без скупости, с размахом.
«Живет здорово! Капитально живет!» — помогая Хацкину погрузить инструмент, подумал Шумаков.
Числится в лесничестве Хацкин по участку ширпотреба, где вяжут метлы, готовят дрючки, черенки, а на деле он столярничает, плотничает. Без Хацкина в Чарге стекло не вставишь, фундамент под избу не зальешь, печь не сложишь. Нужный в Чарге он человек. Кому на пилораме тес напилить — к нему: «Будьте добры, Кузьма Мартынович…» Он не отказывается.
На свою бывшую и тоже добротную избу, что стоит рядом с избой Хацкина, Шумаков не повернул головы, не покосил глазом. Продал он избу, когда уезжал из Чарги, деньги промотал по вокзалам, аэропортам. Нынче только и хватило купить избенку на краю Журавлиного болота. Избенка того и гляди развалится, требует основательного ремонта, но зимой такой ремонт не сделаешь, и придется жить в ней до тепла.
«Хацкина не обойдешь. Надо бы заранее поджаться, денег подкопить, а где тут — дошел так… Вот проблема, ежики-чижики…» — хмурится Шумаков.
В лес они поехали по снежной лесовозной дороге, которая вела в деляны. Чаргинское лесничество у города под боком. Леса здесь не глухие, летом исхлестаны дорогами так, что на автомобиле можно проехать в любой угол. Лишь зимой дороги заносит, и леса отдыхают от рева моторов, бензинового чада, от вездесущих грибников, ягодников и прочих любителей природы. Леса набираются тишины, очищаются, засыпают на всю зиму, до тепла.