Весна Михаила Протасова (Родин) - страница 62

— Ну, вот и все… Прощай! — глухо сказал отец, часто заморгал, отвернулся и, уже поднявшись на ступеньку автобуса, приостановился:

— Оградку бы загородить надо… Был там… Совсем рухнула оградка…

— Ладно, ладно… — помахав рукой, пообещал Леонид.

И только потом, когда автобус ушел и скрылся за поворотом, он вдруг понял, о какой оградке говорил ему отец.

Леонид уже три года не был на старом кладбище в Подлесове, где похоронена его мать…

За елками лесничий Тюрин послал Шумакова.

— Срубишь на Кивилях и прямым ходом отправляй елки в город, в управление. Возьмешь Кузьму Хацкина и Сашку Лобова. Он знает, куда везти, — сказал Тюрин и весело поторопил Шумакова: — Ну, двигай побыстрей.

Теперь Шумакова можно было посылать не только за елками, а хоть в экспедицию за снежным человеком. Помотался он довольно в других северных лесах и в начале зимы вернулся в родную Чаргу. Вновь оказался под крепкой рукой лесничего Тюрина. Правда, до увольнения он работал техником-лесоводом, а нынче принят лесником с месячным испытательным стажем. Был Шумаков и резок и смел, а сейчас больше молчком живет. Неловко все-таки: расплевался с начальником — и опять же к его милости. Лесничий Тюрин не может сдержать улыбку, глядя на «нового», робкого Шумакова.

— Ну, двигай, Павел Гаврилыч, — повторил Тюрин.

Шумаков хотел что-то сказать, уже шевельнул губами, но лесничий предупреждающе поднял ладонь:

— Есть распоряжение, Павел Гаврилович, есть… Все законно, все на месте. И потом елки-то — нашему управлению. Понимаешь?

Шумаков кивнул и пошел исполнять.

Тюрин, человек хотя и пожилой, но веселый, ловкий, пребывал в отличном настроении. У него имелись все основания предполагать, что после Нового года работать ему предстоит в лесхозе, а может, и в самом городском управлении.

Как только за Шумаковым закрылась дверь, Тюрин — небольшой, чистенько одетый, в ярком галстуке — живо прошелся по своему уютному кабинетику, глянул в окно, которое выходило во двор лесничества.

— Так, Шумаков, так вот и безоговорочно исполняй! — сказал он тихо, довольно рассмеялся — увидел, как Шумаков, уже там во дворе, совался лицом в свои широкие ладони и не мог прижечь папиросу. Раньше он не курил.

Бортовая машина у шофера Сашки Лобова желтая, и на белом снеговом раскате кажется еще желтей. Возле нее пахнет теплом, бензином и водкой. Сивушным этим перегаром тянет от курносого, тщедушного и нагловатого шофера — или со вчерашнего не прошло, или успел с утра глотнуть.

Кузьма Хацкин — рабочий лесничества, постарше Шумакова — щурит на белый свет свои и без того мелкие глаза-точки, озирает большой двор лесничества, радуется предстоящей вольной поездке в лес.